Это интервью было взято для сайта Historical Studies of the Russian Church Abroad в 2021 году священником Даниилом Франзеном в рамках выпускного курса The Russian Church Abroad: Its History and Identity («История и самосознание Русской Зарубежной Церкви») в Свято-Троицкой духовной семинарии в Джорданвилле, штат Нью-Йорк.
Ваше Высокопреосвященство, добрый день и спасибо, что согласились на интервью. Первый вопрос: как правящий архиерей Чикагский и Среднеамериканский, как Вы оцениваете состояние епархии и РПЦЗ в целом?
Наша епархия была основана 65 лет назад как епархия Чикаго и Кливленда. Она росла, её территория расширялась и вышла за пределы Чикаго и Кливленда, а затем и Детройта, и теперь она называется епархией Чикагской и Среднеамериканской и включает 16 штатов. Две основные области с наиболее широкой сетью приходов — это район Великих озёр и Техас. Это основные центры, хотя у нас есть храмы также в Арканзасе, Оклахоме и других местах.
Самое важное — конечно, не материальное благосостояние церкви, хотя и оно тоже важно, но духовное состояние. Как и в любой церкви, наша цель — спасение душ. Однако мы должны и расширяться, украшать наши храмы, это тоже помогает миссионерской работе. Например, в Сент-Луисе у нас был совсем маленький храм в помещении типа барака. Купол, конечно, тоже был, но храм был совсем не похож на церковь в привычном смысле этого слова. И прихожан там тоже было мало. А когда мы построили храм в традиционном русском стиле, вдруг стали появляться новые люди. Я спросил: «Вы давно живете в Сент-Луисе?» — «Да, уже лет 20». Где же они были всё это время? Возможно, дело в том, что люди из России или Украины привыкли видеть храмы на каждом углу и не хотят посещать службы в помещениях, похожих на барак.
Что касается Русской Зарубежной Церкви в целом, то трудно сказать, что ждет нас в будущем. Боюсь, что, возможно, из-за полной американизации нашей молодежи – а это произойдет неизбежно – нам придется пересмотреть свой подход к служению. Возможно, это не лучший пример в данном случае, но, например, потомки первых ирландских иммигрантов в Америке хоть и утратили свой язык, но помнят, что они ирландцы, что они католики, и гордятся этим. По крайней мере, так было до недавнего времени. А в День Святого Патрика каждый американец — ирландец. То есть эти люди смогли сохранить свою идентичность, даже перестав говорить на родном языке.
Вы считаете, это возможно и для русских эмигрантов?
Нам придется научиться. Например, в Иерусалиме я был начальником миссии РПЦЗ и видел, как государство относится к русским евреям. Страна живёт по строгим раввинистическим законам, но им позволяют нарушать религиозные правила — есть ветчину, водить машину в субботу. Так можно делать бабушкам, дедушкам — тем, кто переехал во взрослом возрасте. Другое дело — их дети, которые родились в стране. Дети должны соблюдать законы. Таков подход в Израиле. Хотя здесь, в Америке, евреи тоже ассимилируются. Так что сложно сказать.
Однако интересно, как другие сохраняют идентичность. Например, итальянцы гордятся своим наследием, хотя не все говорят на итальянском. Нам стоит изучить такие примеры. Конечно, есть люди, которые: «О да, я русский, ведь моя мама печёт пироги, а вместо grandmother я говорю бабушка», но это не значит помнить о своём происхождении.
Раз мы об этом заговорили, перейду к вопросу, который планировал задать позже. Вы что-то рассказываете американским новообращённым о церковнославянском языке, объясняете его значение как богослужебного языка? Если да, то что говорите?
Сложно ответить однозначно. Необходим баланс. Если мы говорим про крупный русский приход, как наш собор здесь, где говорят на русском, то здесь нельзя много служить на английском. Но есть приходы РПЦЗ, где службы ведутся на английском. Всё зависит от конкретного прихода.
Церковнославянский язык красив, и отказ от него будет большой потерей. В то же время важна не речь, а вера. 1000 или 1200 лет назад, когда Кирилл и Мефодий миссионерствовали у славян, Рим протестовал против их деятельности: римские иерархи говорили, что служить можно только на еврейском, греческом или латинском. История опровергла это мнение. Хотя знание еврейского, греческого и латинского важно для изучения Писаний.
Думаю, всё зависит от прихода, от этнического состава общины. Некоторые протестуют против использования английского, особенно пожилые прихожанки. Но им стоит понимать, что новое поколение тоже необходимо чем-то привлекать. Конечно, и новообращённые должны уважать старшее поколение, которое отдало всё, чтобы построить этот храм. Как найти здесь баланс? Это зависит от каждого конкретного случая.
Значит, всё зависит от ситуации?
Да.
Как вы считаете, после воссоединения РПЦЗ с Московским Патриархатом какие взаимные преимущества получили обе стороны, если получили? И были ли проблемы?
РПЦЗ жила независимо до объединения и была самодостаточной. Конечно, разделение —это печально, и мы были рады, когда дождались объединения. Слава Богу, это произошло.
Что касается преимуществ, теперь мы можем свободно ездить в Россию. Миряне всегда могли участвовать в богослужениях и причащаться, духовенству это было запрещено. Сейчас эта проблема решена.
Что получила Россия? Сложно сказать, живя за границей. Задолго до воссоединения, когда я преподавал в Джорданвилле, я часто говорил студентам: «Даже если Православная Церковь заграницей однажды распадётся, но всё, что мы делали, чему свидетельствовали, сохранится для будущих поколений — мы достигли своей цели». Мы были свидетелями подвигов новых мучеников.
Люди в Советском Союзе жили в таких условиях, что многое приходилось утаивать. Многие из них тайно радовались, что у нас есть возможность говорить правду, но официально поддерживать нас не могли. Теперь даже Патриарх, когда говорит о тех временах, использует фразы, привычные нам: «безбожный режим». То, что мы сохранили, передано дальше.
Замечательно, спасибо. Расскажите, пожалуйста, как появилась епархиальная пастырская школа и как она развивалась?
Расскажу, что знаю. Возможно, отец Григорий [Джойс] что-то добавит. Идея дистанционного обучения принадлежала покойному епископу Александру (Милеанту) из Южной Америки. Его епархия была бедной, но нуждалась в духовенстве, и Владыка решил разработать онлайн-программу обучения священников. Однако он заболел и скончался от рака.
Мы с Владыкой Александром учились вместе, и я расспрашивал его об этом проекте, так как мы тоже думали о создании школы. В Джорданвилле тогда преподавали только на русском, программа длилась пять лет. Для некоторых это не было проблемой. А вот, например, женатые семинаристы должны были всё это время либо как-то обеспечивать свою семью, которая оставалась дома, либо перевозить семью в Джорданвилль и искать здесь жилье и работу. Это было сложно. И владыка передал свои наработки нам.
Я сам преподавал в Джорданвилле 29 лет, но с административными вопросами был не особенно знаком. Поэтому я обратился за помощью к отцу Мартину Суонсону, настоятелю церкви святого Василия в Сент-Луисе (отец Мартин скончался в 2022 году. — Прим. ред.). Он был проректором Университета Сент-Луиса в течение многих лет и имел степень PhD. Отец Мартин разработал дистанционную программу обучения, и, насколько мне известно, она стала одной из лучших. Даже в Свято-Владимирской семинарии признали это.
Так появилась наша пастырская школа: мы хотели помочь студентам из нашей епархии, которые не могли поехать в Джорданвилль, но хотели учиться дистанционно. Школа не задумывалась как конкурент ни одному из учебных заведений. С момента её основания у нас обучались студенты из всех юрисдикций и со всех континентов.
[Архиепископ Петр поворачивается к отцу Григорию Джойсу, декану пастырской школы, который также присутствовал при разговоре. — Ред.]Отец Григорий, может, вы хотите что-то добавить? Например, сколько у нас уже выпускников?
[Отец Григорий:] Точное число у меня есть, но сейчас не вспомню. 30 с чем-то, может быть больше. Я уточню.
[Архиепископ Пётр:] Мы ведь существуем уже 12 лет.
[Отец Григорий:] На самом деле, даже 15 лет. Я найду и уточню точное число. Думаю, самое важное, что наша школа смогла сделать, — мы предоставили возможность получать образование тем, кто хочет служить Церкви, но не может учиться в семинарии очно.
Я сам учился в семинарии, это были лучшие годы моей жизни, но я понимаю, что не все могут позволить себе такой путь. И наша школа здесь — отличная альтернатива. Она также помогла укрепить добрые отношения с остальной Русской Православной Церковью.
Мы говорили в начале этого интервью о воссоединении. Думаю, обучение новых поколений духовенства — это не просто получение диплома, который можно повесить на стенку. Так воссоединение воплощается в жизнь. Благодаря взаимодействию студентов, взаимодействию учащихся следующего поколения духовенства и лидеров церкви воссоединение не стало просто формальностью, а продолжает жить и развиваться. Это очень вдохновляет.
[Архиепископ Пётр продолжает:] Также стоит упомянуть, что о нашей школе знают в России. С нами установили рабочие отношения Киевская и Санкт-Петербургская духовные академии.
Да, и это очень правильно. Я выпускник школы и могу подтвердить серьёзность подхода и то, что уровень обучения высок.
[Отец Григорий:] Слава Богу. Кстати, один из наших выпускников, Александр Андреев, поступил в академию в Санкт-Петербурге и защитил там докторскую диссертацию. Это была первая докторская степень с дореволюционных времён, присвоенная за диссертацию по церковной тематике. Это действительно значительное событие, и слава Богу, что Александр учился у нас.
Последний вопрос касается ещё одной Вашей роли, Ваше Высокопреосвященство. Вы представитель РПЦЗ по вопросам капелланства. В чём для Вас важность этой деятельности?
Капелланство, как и любое священническое служение, связано со спасением человеческих душ. Люди в тюрьмах, больницах или в армии нуждаются в духовной поддержке. Сегодня даже в православном мире проявляются либеральные тенденции. И людям важно видеть деятельность РПЦЗ, чтобы противостоять этим вызовам. Вот и все.
Во время прохождения военной службы наши православные верующие могут находиться в местах, где есть только представители ПЦА или Греческой церкви, и мы не запрещаем посещать их богослужения. Но среди американцев интерес к РПЦЗ растёт, и именно здесь я вижу свою задачу как представителя.
Большое спасибо за это интервью, Ваше Высокопреосвященство. Было приятно побеседовать.
Всегда рад.
Беседовал священник Даниил Франзен
