От интервьюера
В прошлом веке Православная Церковь, особенно Русская, подвергалась гонениям почти во всех уголках земного шара. В итоге большая русская диаспора сформировалась на территории Соединенных Штатов. Многие деятели русского зарубежья, в первую очередь святой Иоанн Шанхайский, считали это событие частью Божьего замысла, направленного на то, чтобы Православная Церковь крестила все народы. И хотя не все епископы РПЦЗ считали миссионерскую работу с населением страны своей главной задачей, они с удовольствием общались и отвечали на любые вопросы о православии.
В западных христианских и постхристианских странах давно наблюдается приток новообращенных в Православную Церковь, что ставит много интересных антропологических вопросов о взаимодействии культуры и веры. Хорошо иллюстрирует это явление жизнь протоиерея Григория Уильямса. Он присоединился к Русской Православной Церкви Заграницей в 1980 году, был возведен в сан священника и затем занимался изданием православной литературы на английском языке. Итог этой деятельности — почти завершенная серия богослужебных книг, которая была подготовлена в сотрудничестве с переводчиком монахом Иосифом (Ламбертсеном).
В 2019 году вышла довольно критическая статья об Анастасии Уильямс, супруге отца Григория. В материале было представлено однобокое описания деятельности семьи и «Общины Агапе», которую они пытались создать в середине 1970-х годов. Чтобы ответить на все вопросы и внести корректировки в информацию об «Общине Агапе», я решил взять интервью у сына протоиерея Григория, отца Матфея Уильямса, в рамках курса для аспирантов The Russian Church Abroad: Its History and Identity («История и идентичность Русской Зарубежной Церкви») в Свято-Троицкой семинарии в Джорданвилле, штат Нью-Йорк.
9 апреля 2024 года я побеседовал с отцом Матфеем на конференции северных благочиний Восточно-Американской епархии в Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле. Я не стал заострять внимание на многочисленных полемических работах о поздней деятельности отца Григория относительно воссоединения РПЦЗ с Московским патриархатом (он покинул РПЦЗ после воссоединения). Вместо этого мы решили поговорить о том, как о. Григорий пришел в Церковь, об «Общине Агапе», о его издательской деятельности и о значении его трудов для англоязычных общин Православной Церкви сегодня.
Тимофей Зелинский
В первую очередь расскажите, пожалуйста, историю обращения в православие вашего отца.
Мой отец, протоиерей Григорий Уильямс, родился в 1941 году. Он учился в англиканской семинарии Нашота-Хаус, штат Висконсин. После окончания семинария не рекомендовала его для рукоположения. Но там он изучил труды святых отцов и получил, по крайней мере, общее понимание происхождения церкви.
Примерно тогда же он познакомился с епископом, рукоположенным Евфимием Офейшем. Этот арабский епископ одно время входил в Русскую епархию в Северной Америке, которая в то время была известна как митрополичий округ. И вот он познакомился с этим епископом и был рукоположен им. С того времени он и стал называть себя православным. Фактическое обращение в Православную Церковь и крещение произошло намного позже — примерно в 1970 году.
Того, кто рукоположил отца, звали «митрополит Кристофер». Я не знаю ни его фамилии, ни еще каких-либо подробностей, кроме следующих: он был связан с митрополитом Тревором Уайаттом Муром из Филадельфии, который бывал у него в Либерти и с которым они общались где-то до 1980 года. Он работал над докторской диссертацией в Чикаго, а в 1971 году познакомился с моей матерью.
Как же он тогда нашел свой путь в каноническую церковь?
Этот путь включает в себя и создание «Общины Агапе», и женитьбу на моей матери после его неканонического рукоположения, что, по-видимому, является обычным делом в таких группах…
Как я уже сказал, в период между учебой в семинарии и встречей с моей матерью в 1971 году мой отец работал над докторской диссертацией в Чикаго. Где-то в начале 70-х, наверное в 1973 году, мои родители купили недвижимость в Либерти, штат Теннесси, и с тех пор жили там. Лишь несколько месяцев назад моя мать переехала из этого дома. На их обращение в православие и присоединение к Церкви повлиял их образ жизни, желание участвовать в литургической жизни, а также знакомство с отцом Серафимом (Роузом) и поездки в Тихоновский и Свято-Троицкий монастыри в конце 1970-х.
К началу 1980-х они решили присоединиться к Русской Православной Церкви Заграницей. Оба моих родителя и новорожденный младший брат были крещены отцом Владимиром Шишковым. Летом 1980 года отец был рукоположен в сан епископом Григорием (Граббе) в Синодальном соборе в Нью-Йорке.
Расскажите, пожалуйста, немного подробнее о встречах с отцом Серафимом (Роузом) и о различных паломничествах, которые совершали ваши родители.
Я мало что помню. Я родился в 1976 году и был еще очень мал. Но у меня сохранились смутные воспоминания об одной поездке в Платину. Первое воспоминание о поездке в Свято-Троицкий монастырь — 1981 год, время прославления новомучеников. Так что больше о тех путешествиях я знаю из рассказов родителей, чем из личного опыта. Родители всегда подчеркивали, что, оказавшись впервые в Свято-Троицком монастыре, они почувствовали себя как дома. Это было в 1979 году. Думаю, именно поэтому они решили присоединиться к Русской Православной Церкви Заграницей, а не к какой-либо другой канонической юрисдикции в этой стране.
Интересно, стал ли приезд в Джорданвилль для них тоже моментом «возвращения домой», если можно так сказать? Ведь они были американской семьей, попавшей в очень русскую среду в Джорданвилле в то время. Знаете ли вы, с кем из местных они общались? Там было несколько монахов, которые занимались именно новообращенными. Помните ли вы, кто это был?
Могу сказать, с кем мы общались чуть позже. Почти уверен, что будущий митрополит Иларион был среди этих людей. Мое самое раннее воспоминание о митрополите Иларионе связано с его отсутствием в монастыре. Мы были там в ноябре 1984 года, и у меня осталось такое воспоминание: я стоял на верхних хорах, куда прихожане не допускаются. И я спросил одного из монахов, также стоявших там, где находится отец Иларион, а он ответил, что отец Иларион уехал на Манхэттен, чтобы стать епископом.
Я был уже достаточно большой, и можно было подумать, что я знаю, где находится Манхэттен, но я не знал. Я спросил: «Что такое Манхэттен?» А он ответил: «Ну, это остров». И у меня сложилось впечатление, что отец Иларион станет миссионером на острове (смеется).
Это все, что он сказал? Больше ничего?
Ну, может быть, он сказал что-то еще, но я не обратил внимания. Так я тогда видел мир. Скоро я еще подрос и понял, какова реальность. Но в то время Манхэттен еще не ассоциировался у меня с Нью-Йорком.
Думаю, в то время вам было около восьми лет.
Да, мне было около восьми лет. Мои родители, конечно, также были знакомы с архимандритом Владимиром. У меня еще остались воспоминания о старом книжном магазине — много воспоминаний о старом книжном магазине. И отец Киприан, хотя и не говорил по-английски, общался с моим отцом на разные темы. По-моему, в то время он был заместителем настоятеля.
Упомяну также иеродиакона Ефрема, который, к сожалению, больше не с нами. Он был близким другом нашей семьи. Вероятно, были и другие, но у меня нет особенно ярких воспоминаний о тех ранних годах. Конечно, потом, в середине и конце 80-х и в 90-х, наша семья постоянно приезжала в Джорданвилль примерно раз в год. Так что воспоминаний много, но они разрозненные.
Вернемся к тому, что привело вашего отца в Церковь. Вы упомянули, что у него были какие-то общие представления о Церкви. Была ли какая-то конкретная книга, издательство, конкретный церковный деятель, которыми он интересовался?
Не могу припомнить каких-либо конкретных трудов, авторов или исторических личностей, которые сыграли бы важную роль в его переходе к православию.
Я спрашиваю потому, что ваш дядя, младший брат отца Григория отец Чад пришел в православие в основном благодаря книгам, которые прочитал. Думаю, на него оказал влияние сборники «О сердечной молитве» и «Лествица», переведенные на английский язык. Он читал эти книги, не будучи православным, и пришел в Церковь благодаря им.
Возможно, ответ на этот вопрос знает моя мама. Кстати, мне еще предстоит разобрать множество коробок с вещами из типографии. И я знаю, что там есть несколько его студенческих работ из Гарварда, а также различные документы и так далее. Так что, возможно, я что-нибудь найду. В тот период он много писал.
Кстати, он написал книгу под названием «Жизнь в таинствах», которая также может помочь разобраться в истории его прихода в церковь и в том, что он думал о Церкви. Может быть, она даже есть здесь, в книжном магазине, не знаю. Надо посмотреть. А может быть, в библиотеке.
Итак, ваши родители решили перейти в РПЦЗ, и ваш отец был крещен и рукоположен практически одновременно, насколько я понимаю.
Да, в течение нескольких недель.
А «Общину Агапе» они пытались создать в это же время?
Нет. «Община Агапе» в тот момент уже находилась в упадке. Общину они основали, по-моему, в 1973 году, сразу после того, как купили недвижимость. Они покупали ее с мыслью о создании сообщества.
И вы там родились?
Да. В 1973 году они купили дом и переехали в Либерти, штат Теннесси. Моя старшая сестра появилась на свет в 1974 году. К моменту моего рождения в доме проживало несколько семей. Между нашим с сестрой появлением на свет и серединой 80-х годов в «Общине Агапе» проживало до трех семей. Но ни одна из них так и не присоединилась к сообществу и не стала его полноправным членом, как надеялись мои родители. Причины этого очевидны для каждого, кто знаком с уставом и понимал его суть.
В чем же было дело?
«Община Агапе» задумывалась как православное поселение. Хотя, конечно, поначалу представления о православии у родителей были довольно смутными, но это не помешало им присоединиться к Церкви и мечтать создать поселение православных верующих, у которых всё должно быть общим. Думаю, это и была основная проблема. Даже монашеским общинам сложно с этим правилом, что уж говорить про семьи с детьми. Правило общности для всех, кроме основателей, оказалось слишком трудным. Моя мать вложила в общину все, что имела, отдала на благо организации свое наследство. Это тоже было трудно, но, по крайней мере, она и мой отец, как организаторы, контролировали каике-то ресурсы, даже не имея официального права собственности. Любому другому, кто стал бы руководить общиной позднее, было бы гораздо труднее. Достижение такого уровня преданности и нестяжания — это пожизненное обязательство. Думаю, это, скорее всего, и есть причина номер один. Это была нереалистичная утопия.
Но были и другие причины, в том числе личные. Там была очень тяжелая жизнь. В «Общине Агапе» не было электричества до середины 1980-х. Отсутствие электричества означает и отсутствие кондиционеров, а летом в Теннесси температура поднимается до 37 градусов тепла. Не было даже вентиляторов! Это был очень примитивный образ жизни.
Большинство монастырей тоже не слишком богаты.
Да. Наверное, Платина тоже была такой, по крайней мере в то время. Но я не уверен, что сейчас монастырь все еще живет так.
Сегодня, конечно, многое изменилось. Здесь все еще очень аскетично, но…
Но есть электричество (смеется).
Да. Епископ Западноамериканский Максим приказал начать внедрять некоторые современные удобства в Платине — ради здоровья монахов и ради сохранения архивов.
По сей день в часовне в Либерти нет электрического освещения. Сегодня мы услышали от епископа Луки [во время конференции духовенства. — Прим. ред.], что он на самом деле не любит электрическое освещение и другие передовые технологии. На самом деле, я сам подумывал о том, чтобы в приходе, где я сейчас служу, обходиться без электрического освещения. Епископ Лука только что заставил меня еще раз подумать об этом.
Уверен, ему бы это понравилось. Он очень верно подметил, что молитвенный процесс в церкви меняется в том числе из-за электрического освещения. Иконы выглядят не так, как задумывалось. Вся теология икон основана на свете. Каждый слой краски на иконе пронизывает свет. И естественный свет или свет свечи очень отличается от света, который дают лампы накаливания.
По крайней мере, лампы накаливания — тоже в каком-то смысле естественное свечение. Оно создается с помощью проволоки, в отличие от этих новых технологий, использующих газы или минералы.
Возвращаясь к нашему разговору: похоже, идея «Общины Агапе», так сказать, отошла на второй план, когда ваши родители присоединились к канонической церкви. И после этого начинается издательская деятельность, если я правильно понимаю.
Да. Начало издательской деятельности более или менее совпало с присоединением к церкви. Журнал «Живое православие» появился в 1978 или 1979 году и продолжал выходить до самой смерти моего отца в 2016 году. Кроме того, примерно в 1980 году, вскоре после его рукоположения епископом Григорием, стали издаваться небольшие брошюры.
В первой половине 80-х годов издательство имени святого Иоанна Кронштадтского (St. John of Kronstadt Press) выпустило несколько книг, включая «Жития трех иерархов», изданную по просьбе монастыря Святых Апостолов в Колорадо, и «Жития апостолов», а также множество других книг в мягких обложках и различных богослужебных текстов, таких как акафисты и т. д. Именно в это время у моего отца сложились дружеские отношения с Исааком Ламбертсеном, или монахом Иосифом, — незадолго до смерти он принял постриг.
Печатали ли они все книги самостоятельно, на простом оборудовании? Или это был издательский бизнес в стандартном виде?
С привлечением аутсорсинга?
Да, с привлечением аутсорсинга.
В начале 80-х годов небольшие типографии были более распространены, чем крупные издательства. В Платине была своя типография. Издательство имени святого Иоанна Кронштадтского имело собственную типографию. В Свято-Троицком монастыре также была большая типография, где все печаталось своими силами. Издательство имени святого Иоанна Кронштадтского, как и многие другие, использовало дизельные генераторы до появления электричества. В 1985 году был приобретен большой печатный станок.
Издательство заключило контракт с церковью Рождества Христова в Эри, штат Пенсильвания, на издание старообрядческого молитвенника. Так что первый старообрядческий молитвенник был напечатан у них, хоть и имеет гриф другого издательства. Получается, все было наоборот: издательство имени святого Иоанна Кронштадтского оказывало аутсорсинговые услуги для приходов и издательств без собственного печатного оборудования.
К середине или второй половине 80-х годов издательство начало публиковать службы из Минеи, которые переводил монах Иосиф (Исаак Ламбертсен) с конца 70-х годов. Изначально переводы печатались на машинке и подготавливались к печати наборщиком. К 1985 году издательство первым в Среднем Теннесси приобрело настольную издательскую систему.
В 1985 году были куплены Apple LaserWriter, компьютер Macintosh и сканер. Однако качество печати снизилось по сравнению с началом 80-х годов. Для создания высококачественных полутонов использовался фотографический процесс и офсетная печать. Некоторые иллюстрации распечатывались на принтере с разрешением 300 точек на дюйм. Это было не очень хорошо, но такова была в то время технология. В общем, несмотря на некоторые технические трудности, программное обеспечение для издательств сразу позволило готовить материалы к публикации быстрее и эффективнее.
Параллельно с приобретением программного обеспечения и оборудования мы начали предоставлять ежемесячную подписку на воскресные богослужения из Минеи. Отец Иосиф переводил тексты или отправлял готовые переводы, все это перепечатывалось на машинке и готовилось к печати. За месяц материалы печатались, их рассылали по почте в англоязычные приходы по всей стране. Этот процесс продолжался около пяти или шести лет, и к началу 90-х годов Минея была готова к публикации в твердом переплете.
Промысел Божий видится в том, что отец Иосиф уже заканчивал все эти переводы как раз в тот момент, когда ими заинтересовалась типография и смогла выполнить работу по их публикации.
Я бы не сказал, что заканчивал. Наоборот, он работал в полную силу, продолжал переводить практически до самой своей смерти. Также параллельно он работал над переводами некоторых служб новомученикам, которые в тот момент составлялись на славянском языке.
Понятно. Когда он отошел ко Господу?
Отец Иосиф скончался в январе 2017 года, всего на несколько месяцев пережив моего отца. Он занимался переводческой деятельностью 30 лет. Помимо Миней на весь год, он перевел Октоих, многие жития святых и Цветную триодь. Он также перевел весь Требник, хотя этот перевод не опубликован. Вообще, после него осталось множество переводов, которые еще ждут публикации.
А ваши родители заказывали переводы у кого-то еще? Или переводами литургических материалов для них занимался только он?
Да, безусловно, иногда литургические тексты переводили другие люди. И в журнале «Живое православие» публиковались авторы из разных стран. Было также несколько книг, переведенных и опубликованных совместно — издательством имени святого Иоанна Кронштадтского и кем-то еще. Среди заметных подобных публикаций издательства имени святого Иоанна Кронштадтского — перевод «Псалтыри святого Ефрема Сирина». Отец Иосиф перевел житие прп. Ефрема, которое включено в это издание. Еще книга «Единое на потребу» архиепископа Андрея, которая была совместно издана издательством имени святого Иоанна Кронштадтского и Дивеевским женским монастырем и переведена отцом Глебом Влесковым или отцом Александром Феодоровским, точно не помню. Есть и другие книги, в том числе комментарий к 118-му псалму святого Феофана Затворника и «О молитве Иисусовой» святителя Игнатия Брянчанинова. Эти тексты переводил не отец Иосиф. Так что да, хотя он перевел большинство богослужебных книг, родители издавали и переводы других людей.
А толкования святого Феофилакта не они издали?
Толкования блаженного Феофилакта были переведены и опубликованы издательством «Хризостом Пресс», принадлежавшим отцу Кристоферу Стейду. Не знаю, хотите ли вы здесь вдаваться в подробности.
Мы отложим это на следующий раз. Пару месяцев назад я брал интервью у вашего дяди, протоиерея Чеда Уильямса. Он самый младший в семье. А сколько всего было детей?
Мой отец был самым старшим братом, а отец Чед — самым младшим. Между ними еще сестра и два брата. Итого всего их было пятеро.
Они пришли в Церковь более или менее независимо друг от друга, разными путями, но оба стали протоиереями РПЦЗ. Мы с Джоном Керри и отцом Чадом размышляли над вопросом взаимодействия культур, когда новообращенный американец попадает в преимущественно русскую среду. Отец Чад очень хорошо это понимает, потому что приход святого Александра Невского в Ричмонде, штат Мэн, в котором он служил, состоял исключительно из русских. Как ваш отец относился к культурному диалогу? Чувствовал ли он какую-то близость к русской жизни, когда пришел в церковь?
Это интересный вопрос, я сам над ним размышлял. Кажется, иногда в отношениях моего отца с русской культурой возникали противоречия. Он был ярым противником использования церковнославянского языка в богослужениях для англоязычных прихожан. И я думаю, именно это навело его на мысль заняться изданием чинопоследований на английском языке.
В то же время он с большим уважением относился к русской культуре и русскому православию, имел много русскоговорящих друзей. Я думаю, его позиция по поводу использования церковнославянского языка в богослужениях была обусловлена тем, что он чувствовал то несоответствие, которое возникает, когда англоговорящий человек выбирает использовать церковнославянский язык, игнорируя свои собственные корни. Возможно, это не лучшее решение — использовать церковнославянский язык в среде людей, для которых он в лучшем случае является вторым языком. Но отец, безусловно, испытывал огромное уважение к монахам в Свято-Троицком монастыре. И конечно, все службы здесь в то время велись на церковнославянском.
Он часто рассказывал истории о том, как приходил просить благословения на служение. Однажды он попросил разрешения отслужить литургию на английском языке на кладбище. А ему разрешили служить на английском даже в Кафедральном соборе, а еще дали диакона, который тоже служил на английском. Хотя в 80-х годах использование английского в церкви могло вызвать много споров, все же иногда такое бывало. Думаю, он оценил позицию по этому вопросу монастыря и тогдашнего архиепископа Лавра, а также других отцов. Это, вероятно, очень поддерживало англоязычное духовенство и англоязычные общины.
Хотя в то время в монастыре считали, что богослужения должны проводиться на церковнославянском языке, не было строгого запрета на использование английского, по крайней мере на приходах. Так что разрешение время от времени служить на английском принесло пастырскую пользу.
Получается, принятие веры все-таки не равно принятию культуры. Это была скорее инкультурация в рамках Церкви. Как вы считаете?
Думаю, здесь все удачно сочеталось. Мой отец не был русофилом, но и русофобом, конечно, тоже не был. Думаю, на его личную жизнь повлияло служение в очень маленьком приходе Русской Православной Церкви и позволило ему утвердиться в русском православии без этого [принятия русской культуры. — Прим. ред.]. Но в то же время я бы не сказал, что он никак не воспринял русскую культуру.
Я обращаю на это внимание потому, что сейчас ходит много слухов, что некоторые американцы переходят в русское православие — именно русское — из-за неких политических или культурных симпатий. Но если мы посмотрим на сообщество ранних новообращенных, у них все было не так. Они просто сразу оказались преимущественно в русском окружении. Новообращенным, как, возможно, отцу Иосифу, который тогда жил в Синоде, естественно, приходилось учиться говорить по-русски, чтобы как-то общаться. Или отец Чад: у него приход состоял исключительно из русскоговорящих. Он стал американским священником в Русской Церкви, и ему пришлось приспосабливаться к культуре, в отличие от старшего брата.
Ему это было не нужно, и, скорее всего, он бы постарался избежать такой ситуации. Но да, у него не было необходимости учить русский язык, и он его не выучил. Не думаю, кстати, что он когда-либо вообще собирался это сделать.
Но вы при этом выучили.
Я да. У меня появился интерес к русскому языку после Джорданвилля. И я начал изучать русский язык там же, в Джорданвилле. Мне подарили мою первую «Азбуку», кажется, в 1987 году.
А что такое «Азбука»?
Это русский букварь. Мне подарили его, и я сначала научился читать Трисвятое. Потом мне дали один из джорданвилльских молитвенников со старой орфографией. Все это мне подарили, по-моему, в 1986 или в 1987 году на день рождения, когда я был здесь. С того времени я начал заниматься. Вскоре я смог произносить слова вслух, а также читать молитвы. Конечно, по-настоящему я начал изучать русский язык только тогда, когда поступил в семинарию в середине 90-х. Но какие-то азы знал уже с 80-х. Кажется, по крайней мере в чем-то меня можно назвать русофилом (смеется).
Я спрашиваю еще и потому, что ваши двоюродные братья, отцы Натан и Энтони Уильямсы, тоже священники и тоже знают русский.
Да, но они знают русский намного лучше, чем я.
Тем не менее вы достаточно бегло говорите по-русски, а также служите на церковнославянском и помните наизусть молитвы и возгласы на церковнославянском, так что, думаю, можно воздать вам должное (смеется).
Да, я достаточно бегло говорю по-русски.
В том числе благодаря этому последние два поколения вышей семьи стали неотъемлемой частью РПЦЗ.
Похоже, что так. Сейчас уже есть семь священников, которые либо являются прямыми потомками моих бабушки и дедушки, либо женаты на их внучках. С Божьей помощью, скоро к нам в семинарию поступят еще несколько человек из следующего поколения.
Помоги, Господи! В нашем чате перед интервью мы обсуждали ваших бабушку и дедушку и то влияние, которое они и их потомки оказали на Православную Церковь. Уверен, они о таком и не мечтали.
Они, вероятно, не могли себе и представить чего-то такого. Но даже моя бабушка обратилась в православие незадолго до смерти.
В самом деле?
Да. Мой дед был священником епископальной церкви в Форт-Уэйне, штат Индиана. Он покинул этот приход в начале 80-х и позже служил в другом месте. Но он в течение многих лет, целые десятилетия, принадлежал к епископальной церкви. Так что мой отец вырос в семье священника епископальной церкви.
А моя бабушка занималась музыкой. Очевидно, каждый из них по-своему был очень верующим человеком, хотя и не принадлежал к православию. В конце концов моя бабушка переехала жить к отцу Чаду, моему дядя, и в последние годы жизни решила принять православную веру. Мы с отцом Чадом отслужили по ней панихиду.
Два последних вопроса объединю в один. Как вы считаете, какое влияние оказала издательская деятельность вашего отца в те годы? И влияет ли она на новообращенных сейчас?
На данный момент если вы зайдете на клирос любого прихода в Русской Православной Церкви Заграницей — не говоря уже о других англоязычных деноминациях, особенно принадлежащих русской традиции, например ПЦА, —вы обязательно увидите Минеи, Триоди, Октоих, опубликованные издательством имени святого Иоанна Кронштадтского. Это касается не только США, но и других англоязычных стран.
Да, многие из этих книг издают и другие издательства. Но что касается РПЦЗ, большинство приходов здесь пользуются именно книгами, вышедшими в издательстве имени святого Иоанна Кронштадтского. Все это, я думаю, говорит о влиянии. Вот мы молимся на всенощной, и канон, который мы слышим, скорее всего, переведен отцом Иосифом и опубликован издательством имени Святого Иоанна Кронштадтского. Литургическая жизнь Русской Церкви стала еще богаче благодаря переводам на английский язык.
И еще полнее.
И еще полнее. Все богатство православной традиции теперь доступно благодаря трудам моего отца и отца Иосифа.
До середины 80-х или даже до начала 90–х, чтобы проводить богослужения по будням, можно было пользоваться только Общей Минеей. Эта книга, я думаю, многим людям на данный момент вообще неизвестна. Но она обязательно должна была быть на клиросе, потому что без нее нельзя было служить.
Это все, что тогда было доступно.
Да. Я помню, как мы служили одну и ту же службу мученикам снова и снова, потому что в нашей часовне была ежедневная вечерня. И иногда бывало, что три или четыре дня подряд пелась одна и та же стихира мученикам, но с разными именами. Отец Иосиф, кстати, перевел и Общую Минею, но она не была опубликована.
В этом уже не было необходимости?
Нет, иногда возникает потребность в таком издании, его было бы полезно иметь в наличии. Не знаю, переиздавалась ли та Общая Минея, по которой мы тогда служили. Я даже не знаю, где сейчас достать эту книгу. Вряд ли сейчас кому-то она особенно нужна, но тем не менее, думаю, иметь ее про запас не помешает. Поэтому, возможно, когда-нибудь она будет опубликована, чтобы приходы могли использовать ее, если, например, в праздничный день нужно почтить и память святого более низкого ранга.
Упомяну также, что сейчас в монастыре большинство послушников говорит только по-английски. Так что эти книги на монастырском клиросе нужны едва ли не чаще, чем церковнославянские книги для ежедневных богослужений. Поэтому можно совершать богослужения очень ревностно, как это всегда делалось в Джорданвилле, но теперь на родном языке.
Да, и так история сделала круг. Мои родители появились здесь в 1979 году. Как и отец Иосиф, который когда-то в то же время был новообращенным. Они всю участвовали в службах в Джорданвилле, которые велись почти исключительно на церковнославянском. Но благодаря делу их жизни теперь в Джорданвилле, где они пришли к православию, служат на английском языке.
Так они отблагодарили Джорданвилль, где им дали так много.
И вот что замечательно в Джорданвилле. Снова и снова мы видим, как сюда приходят новообращенные или молодые русские мужчины, поступают в семинарию, а затем становятся монахами, священнослужителями, преподавателями и, может быть, даже деканом.
Спасибо. Может быть, вы хотите еще что-то добавить?
Может быть, позже (смеется).
Отлично. Я думаю, на этом стоит закончить.
