Архиерейский Собор, одобрив личный ответ владыки Антония на указ митрополита Сергия о наложенных им на заграничных русских иерархов прещениях, счел необходимым обратиться по этому поводу с Окружным посланием к зарубежной пастве:
«Заместитель местоблюстителя патриаршего престола митрополит Сергий,неоднократно угрожавший зарубежным иерархам и клиру церковными карами за отказ их подчиниться его власти под условием предварительного письменно выраженного обязательства быть лояльными в отношении советской власти во всей своей церковной и общественной деятельности, ныне решил, по его собственному выражению, „перейти от слов к действиям”. Указом от 22 июня 1934 года одних из вышеуказанных архиереев он предает церковному суду, а на других, преимущественно старейших из нас, которых он считает наиболее ответственными, с блаженнейшим митрополитом Антонием во главе, налагает запрещение в священнослужении.
Обсудив содержание означенного Указа, Собор заграничных русских архиереев не может признать канонической ческой силы за изложенными в нем определениями как не имеющими под собой твердого канонического основания.
Собор отрицает действительность наложенных на зарубежных епископов прещений прежде всего потому, что решительно не может признать справедливым самого главного из возводимых на них обвинений — учинение церковного раскола. Раскольниками в 1-м правиле Василия Великого называются „разделившиеся (с Церковью) в мнениях о некоторых предметах церковных и о вопросах, допускающих врачевание”; самочинными же сборищами Василий Великий признает собрания, „составляемые непокорными пресвитерами или епископами и неученным народом”, которые отступили, „оставив кафолическую Церковь”.
Все, кто дорожит истиною, могут засвидетельствовать, что ни мы, ни наша паства никогда не разделялись с Церковью в учении о тех или иных предметах церковных и никогда не отделялись ни от Кафолической Церкви вообще, ни от своей Матери-Церкви, находящейся в России. Оторванные временно, силою обстоятельств, не зависевших от нашей воли, от своей земли и родной Церкви, мы жили, однако, всегда в неразрывном духовном союзе с последнею, радовались ее радостями, скорбели ее скорбями, молились за ее главу, за ее архипастырей, пастырей и церковный народ, за ее мучеников и исповедников, прося небесного Кормчего Церкви укрепить ее Своею благодатью в дни столь великих испытаний. Расхождение наше с нынешним заместителем местоблюстителя патриаршего престола митрополитом Сергием началось лишь с тех пор, как он опубликовал свою известную декларацию от 16/29 июня 1927 года, в которой признавал советскую власть нормальной и законной и внушал всей русской православной пастве повиноваться последней не только „за страх, но и за совесть”. Одновременно он потребовал и от нас и от нашего клира выражения в письменной форме полной лояльности советской власти во всей нашей церковной и общественной деятельности; другими словами он требовал от нас если не внутреннего, то по крайней мере внешнего примирения с нею и отказа от всякой борьбы с коммунистами, даже если бы она велась на чисто принципиальной почве с религиозной и нравственной точек зрения.
Действуя в полном единодушии со своим клиром и паствою, мы, однако, решительно отказались исполнить это требование, как противное воле Божией, повелевающей бороться с врагами Божиими, и как вредное для Церкви и для русского православного народа, для защиты коих так называемые русские беженцы и особенно епископы Русской Церкви, быть может, и посланы были Божественным Провидением в рассеяние, куда не достигает жестокая разрушительная рука советской власти.
В силу условий русской жизни нет возможности установить, где действует подлинное волеизъявление Высшей Церковной Власти в России, а где действует злая воля.
Единственным выходом из этого неопределенного и мучительного положения было объявить Зарубежную часть Русской Церкви временно независимой от Московской Патриархии, как это и сделано Собором в 1927 году.
В сознании своей правоты мы не могли отступить от принятого нами решения и тогда, когда стали угрожать нам за это судом и церковными наказаниями. В послании 1933 года Собор заграничных архиереев обстоятельно доказал, что при нынешнем расстройстве русской церковной жизни вообще и при отсутствии возможности для нас правильных сношений с высшим церковным управлением в России законный канонический суд над нами в настоящее время невозможен и должен быть отложен до восстановления церковного порядка в России. Тем не менее митрополит Сергий фактически уже приступил к производству суда над зарубежными иерархами, хотя и не позаботился опровергать доводы нашего Собора и не пригласил, согласно правилам 34-му Апостольскому и 19-го Карфаг. Собора, обвиняемых епископов на судебное заседание Собора, для представления объяснений по возводимым на них обвинениям.
По существу же дела необходимо отметить, что из трех Апостольских правил — 31, 34, 35, на которых митрополит Сергий и его Синод пытаются прежде всего утвердить свое несправедливое постановление, первое и последнее не имеют отношения к настоящему случаю. 31-е Ап. правило говорит о пресвитере, который „презрев собственного епископа, отдельно собрание творити будет и алтарь иной водрузит”, чего нет в данных обстоятельствах, ибо пресвитеры не делают ничего такого за рубежом без благословения своих епископов. 35-е правило запрещает епископу „творити рукоположения во градех и селах”, вне пределов своей епархии, чтобы не было смешения епархиальных юрисдикций, что опять неприменимо к данному случаю.
А 34-е Ап. правило, лежащее в основе каноническо-административного устройства каждой Поместной Церкви, гласит: „Епископам всякого народа подобает знати первого из них и признавати его яко главу, и ничего превышающего их власть не творити без его рассуждения; творити же каждому только то, что касается до его епархии и до мест к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех. Ибо так будет единомыслие и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец и Сын и Святый Дух”. Так определяются внутренние отношения между епископами каждой отдельной Церкви и ее главою при нормальном состоянии государственной и общественной жизни.
Однако когда народ, т. е. тело церковное, разделяется на части, когда гонимые верующие вынуждены бежать в пустыню или скрываться в катакомбах, когда рвутся временно всякие связи между главою Церкви и подчиненными ему отдельными епископами и их паствой, оказавшимися за пределами церковной области, — тогда является потребность организовывать церковную жизнь в рассеянии и в пределах других государств и иногда даже в границах других автокефальных Церквей, и тогда 34-е Ап. правило является просто неприменимым. Для таких чрезвычайным обстоятельств в жизни Церкви нужны, очевидно, какие-то особые правила внутреннего церковного управления. И они даны указом Святейшего Патриарха Тихона и Священного Синода от 7/20 ноября 1920 года, глубочайший смысл которого в том и состоит, что он рассчитан именно на такое бедственное для Церкви время, когда временно ослабляется действие 34-го Ап. правила и дается предписание епископам, оказавшимся вне сношений с центральным церковным управлением в России, самостоятельно организовывать церковную власть на местах, применительно к основному принципу означенного апостольского правила. Тут сказалась широта воззрений и подлинная апостольская мудрость великого исповедника Русской Церкви, святейшего Тихона, устремленные всегда и везде к одной дели — спасению верующих.
Упраздняя же Высшее Церковное Управление за границей, святейший патриарх Тихон объяснил это так: „Когда в марте 1922 года стало известно обращение президиума Высшего Церковного Управления за границей о недопущении русских делегатов на Генуэзскую конференцию, — пишет он в своем обращении к пастве от 28 июня 1922 года, — мы упразднили это Управление, учрежденное с благословения Константинопольского патриарха. Отсюда видно, — продолжает патриарх, — что я не такой враг советской власти и не такой контрреволюционер, как меня представляют”.
Итак, святейшему патриарху, преследуемому уже в то время советской властью, нужно было доказать последней, что он не такой ее враг и не такой контрреволюционер, как о нем думают, и он решил закрыть Высшее Церковное Управление за границей, чтобы снять с себя ответственность за его выступление против советов. Таким образом, эта мера была политической, а не церковной. Но, упраздняя означенный орган, он в том же указе требует выработать новое положение для управления заграничными приходами, признавая тем самым за ними право на самоуправление. И нынешний заместитель местоблюстителя Патриаршего Престола сам, во вполне определенных, не допускающих никаких перетолкований выражениях, утверждал это право за зарубежными епископами в своем письме, адресованном последним, от 30 августа/12 сентября 1926 года.
Еще менее оснований строить обвинение в учинении раскола зарубежными епископами дают 13-15-е правила Двукратного Собора, на которые также ссылается митрополит Сергий в своем указе. По смыслу этих правил епископ, отступивший прежде соборного определения от общения со своим митрополитом или патриархом под предлогом той или иной вины последних, подлежит строгой ответственности лишь с тех пор, как перестанет возносить имя своего первоиерарха „в божественном тайнодействии”. Но такого момента, знаменующего полный разрыв канонических отношений с Главою Русской Церкви, никогда не было в практике зарубежной церковной организации. С тех пор как они покинули родину, заграничные епископы и пресвитеры никогда не переставали возносить за богослужениями имя святейшего патриарха Тихона, а потом, после его кончины, его законного заместителя, местоблюстителя Патриаршего Престола Петра, митрополита Крутицкого. Ничто, конечно, не обязывает их поминать наряду с последним и имя его заместителя митрополита Сергия, хотя бы митрополит Петр временно и не осуществлял своей власти по независящим от него обстоятельствам. Неизменно вознося имя последнего за богослужением, мы свидетельствуем этим свою неразрывную каноническую связь с ним и, в его лице, со всей Русской Православной Церковью и одновременно законность преемства его власти, полученной им от святейшего патриарха Тихона.
Никто не может быть судьей в своем собственном деле, но мы дерзаем думать, что, отделяясь от единства с митрополитом Сергием, оказывающим поддержку большевицкой власти, невзирая на то, что последняя стремится уничтожить Церковь, мы тем самым теснее соединяемся со своей Матерью-Церковью, защищая ее богодарованную свободу и независимость и укрепляя внутреннее единство ее духа, которое, конечно, гораздо важнее внешнего единства ее организации. Никто, в особенности епископ, не должен считать себя нравственно и канонически обязанным следовать за такою церковной властью, которая обращена не на созидание, а на разрушение Дома Божия.
Между тем действия митрополита Сергия явно направлены к упразднению всякого церковного объединения свободных от коммунистических влияний православных русских людей за рубежом.
К счастью, все эти покушения на церковную организацию русского рассеяния не достигают своей цели. Митрополит Сергий уже имел много случаев убедиться, что всякая его попытка объединить под своим управлением зарубежную русскую паству разбивается о решительное сопротивление со стороны последней. Это не вызывает в верующей среде никакого иного чувства, кроме вражды и даже ненависти, ибо оно всегда невольно соединяется с представлением о ненавистном для всех большевизме, погубившем русский народ и ввергшем в великие беды Русскую Церковь. Русское рассеяние справедливо опасается и того, что подчинение митрополиту Сергию зарубежных епископов часто открывало бы для советской власти легальную возможность тотчас же наложить свою руку на достояние Русской Церкви, сохранившееся за границей, и поступить с ним так же, как она это сделала с церковными ценностями внутри России, а потом в Константинополе, в Вене и других местам за границей, где ей удалось захватить в свои руки русское церковное имущество.
Вы сознании своей ответственности перед лицом Матери-Церкви мы вменяем себе в сугубый долг соблюсти в неприкосновенности драгоценный залог последней, врученный нам волею Божией на хранение, то есть прежде всего душу нашей православной паствы, еще не растленную большевицким влиянием, православные святыни и прочее церковное достояние, находящееся ныне в нашем заведывании, и, наконец, самый канонический строй Русской Церкви, который угрожает поколебать заместитель местоблюстителя Патриаршего Престола своими действиями. Одним из таковых является недавнее присвоение митрополиту Сергию титула блаженнейшего митрополита Московского и Коломенского, с правом ношения двух панагий. Этим решением Синода, назначенного митрополитом Сергием по собственному усмотрению, нарушаются законоположения о порядке управления Русской Церковью в период, когда нет патриарха, и производится реформа, равносильная почти практическому упразднению Патриаршества, в то время как таковое остается канонически не отмененным и в Русской Церкви есть законный местоблюститель Патриаршего Престола в лице митрополита Крутицкого Петра.
Став почти с самого начала своей деятельности в качестве заместителя местоблюстителя Патриаршего Престола на ложный путь, Митрополит Сергий, очевидно, уже не может остановиться на месте и тем менее возвратиться назад. Если он и впредь будет пользоваться угнетенным и разоренным положением русских епископов для того, чтобы самовластно управлять Церковью и попирать в ней канонический порядок, стараясь во всем, даже во внутренних церковных делах действовать в согласии с безбожной советской властью, то не удивительно, что авторитет Церкви будет падать все ниже и ниже, и большевики, не видя никакого сопротивления со стороны иерархов и паствы, дерзнут безнаказанно разрушить даже такую великую святыню, как Успенский собор в Москве. Но чем мрачнее положение нашей Церкви в России, тем ярче должен гореть ее свет в зарубежной части ее, где должны быть тщательно сохранены до лучших времен все внешние и особенно внутренние духовные ценности, какие они стяжала и какими украшалась пред всем миром в течение веков, а это возможно только при том условии, что нынешняя зарубежная церковная организация останется вполне свободной в своей внешней и внутренней жизни, недоступной ни прямому, ни косвенному разлагающему воздействию со стороны большевиков. Временная независимость ее от нынешнего церковного управления в России и обеспечивает ей такую свободу.
Митрополит Сергий оказал бы лучшую услугу Церкви, если бы прекратил напрасную борьбу с Собором зарубежных епископов, вызывающую столько соблазнов среди верующих и вредящую авторитету всей Православной Церкви. „Поистине рыдания достойно, — можем сказать мы в заключение словами Феодорита Кирского, — что таким образом должны говорить священники против священников, но мы говорим не столько потому, чтобы обвиняли их, сколько для того, чтобы защитить себя”. Аминь».
Председатель Собора Архиереев Русской Православной Церкви заграницей Митрополит Антоний.
Члены Собора: Анастасий, архиепископ Кишиневский и Хотинский; Серафим, архиепископ Западно-Европейских русских церквей; Гермоген, архиепископ Екатеринославский и Новомосковский; Дамиан, архиепископ Царицынский; Сергий, архиепископ Черноморский и Новомосковский; Феофан, архиепископ Курский и Обоянский; Мелетий, архиепископ Харбинский и Маньчжурский; Нестор, архиепископ Камчатский и Петропавловский; Тихон, архиепископ Западно-Американский и Сан-Францисский; Виталий, архиепископ Северо-Американский и Канадский; Серафим, архиепископ Богучарский, управляющий русскими православными общинами в Болгарии; Тихон, епископ Берлинский и Германский; Виктор, епископ Китайский и Пекинский; Серафим, епископ Венский; Иоасаф, епископ Монреальский; Феодосий, епископ Детройтский; Димитрий, епископ Хайларский; Иоанн, епископ Шанхайский.
