Чтец Георгий Люмес. Здравствуйте, отец Андрей.
Протодиакон Андрей. Здравствуйте, Георгий!
Думаю, у людей много вопросов в связи с предстоящим собором, на котором, среди прочего, будет выбран следующий митрополит. Мне кажется, было бы интересно начать с простого: чем отличается первоиерарх от других епископов Русской Зарубежной Церкви?
Мне нравится этот вопрос, он простой. Начинать всегда лучше с базового уровня. Такими должны быть вопросы.
Высшим органом власти в Русской Православной Церкви заграницей является Архиерейский собор. Вообще, есть Всезарубежные Соборы, и у нас их было четыре, но их созыв остается на усмотрение наших епископов. Тогда как архиерейские соборы должны созываться регулярно, а их не было уже несколько лет – кажется, три или четырех года. Соборов не было по очевидным причинам, из-за того, что пережил весь мир. Наш митрополит несет ответственность перед теми, кто его избрал, перед другими епископами. То есть епископы выбирают того, кто становится митрополитом, первоиерархом Русской Зарубежной Церкви. Он, наряду с Синодом епископов, представляет исполнительную власть. Итак, Архиерейский собор – это законодательная власть, а Архиерейский синод с митрополитом в качестве председателя – исполнительная.
Интересно. То есть митрополит будет принимать исполнительные решения, одновременно отчитываясь перед Синодом. А предстоящий собор – это регулярное собрание епископов или специальная сессия?
Определенно специальная. Как мы знаем, наш дорогой митрополит Иларион скончался в мае, поэтому предстоящий собор созван для назначения его преемника. Обычно собор начинается с доклада митрополита о состоянии Русской Зарубежной Церкви, о тех многочисленных приходах, которые находятся в его непосредственном подчинении, ставропигиальных приходах и других, например приходах Западного обряда. Это будет что-то вроде отчета, потому что митрополит в любом случае подотчетен Архиерейскому собору. Он не стоит выше Синода. Он первый среди иерархов, особо почитаемый, но тем не менее он остается одним из епископов.
А если я простой прихожанин одного из храмов Русской Зарубежной Церкви, митрополит как-то участвует в моем общении с нашим епископом или священником? Разумеется, мы поминаем первоиерарха на богослужениях, но мне как члену Церкви как понять роль митрополита в моей жизни? Я могу обратиться к митрополиту как мирянин? Как происходит это взаимодействие?
Еще один хороший вопрос базового уровня. Да, это поминовение, которое прихожане слышат многократно на протяжении службы, демонстрирует нашу православную экклезиологию, ориентированную на епископа: все, что делает священник, он делает с благословения епархиального архиерея, а также нашего митрополита. Так что, как правило, у обычного прихожанина не бывает ситуаций, когда он напрямую взаимодействует с митрополитом. Вероятно, возможна ситуация, когда он обратился по какому-то вопросу к своему настоятелю, затем к епископу, и если по какой-то очень трудно вообразимой причине вопрос не решился, тогда появятся основания обратиться к митрополиту. Но, опять же, люди периодически бывают чем-то недовольны, им нужны от митрополита «сдержки и противовесы». К нему сложнее обратиться, когда он не является их епархиальным епископом. Наш покойный митрополит Иларион возглавлял сначала Австралийскую епархию, а затем самую большую, Восточно-Американскую, был там непосредственно правящим иерархом. И были случаи, когда приходской совет предоставлял протоколы своих ежегодных собраний на утверждение епархиальному архиерею, потому что он был гораздо ближе к своим прихожанам, скажем, чем к прихожанину в Германии. Я не знаю, мне даже не сразу приходит в голову, как еще обычный прихожанин будет взаимодействовать с митрополитом. Если только глава Русской Зарубежной Церкви не посетит его приход. Тогда он или она, наконец, встретится с человеком, чье имя слышал столько раз на службе.
Хорошо. Итак, перейдем к предстоящему собору. Как выглядит это собрание? Как проходил избирательный процесс ранее? Должны ли епископы выбрать единогласно или достаточно 50% плюс 1 голос? Как будут выбирать епископы?
Об этом лучше спросить кого-то из иерархов РПЦЗ. Но я так понимаю, что выбирают большинством голосов. Может возникнуть ситуация с ничьей, и тут мне нужно освежить в памяти правила. Впрочем, надеюсь, один из наших епископов согласится объяснить, как происходит голосование. Это было бы очень полезно.
Да, конечно. Итак, учитывая все происходящее и недавние события, приведшие к этому собору, какие новые перспективы открываются для Русской Зарубежной Церкви?
Русская Зарубежная Церковь — это, с одной стороны, очень иерархическая структура, как мы уже упоминали сегодня. Да, имя епископа упоминается во время богослужений, чтобы продемонстрировать нашу православную экклезиологию. Иерархическая тенденция формировалась в течение многих лет, ведь русские епископы-беженцы должны были правильно направлять свою паству, заботиться о ней. Но я думаю, также важно понимать место христианина в системе взаимодействия внутри Церкви. Таинство Крещения, например, имеет некоторое смысловое сходство с таинством рукоположения. Человека водят вокруг купели для крещения, только поют не «Святии мученицы», как при венчании и рукоположении, а другое песнопение. И это действие связывает этого человека с определенным сообществом, верно? Вас поставляли в чтецы для конкретной церкви. Если даже, допустим, было точно неизвестно, в какой церкви вы будете служить, символически вас всё равно объявили чтецом собора Святой Троицы. Так происходит и с крещением: человек становится членом определенной общины. Но это происходит не всегда.
Недавно мой друг посетил так называемую крещальную литургию, когда таинство Крещения интегрировано в литургию. И там ещё более наглядно была продемонстрирована эта связь внутри христианства. Люди участвуют в Божественной Литургии, хор посылает прошения от имени всей паствы. Наверное, для обывателя, не христианина, который приходит в православный храм, все выглядит так: есть стена с иконами, за ней что–то происходит, есть пассивные наблюдатели, есть хор. В то время как происходит одно общее поклонение, общая молитва. По сути, один христианин, который рукоположен, возносит молитвы, и вся община говорит «Аминь», активно участвует и, если хотите, сослужит. И если рассуждать в такой перспективе, которая, я думаю, очень важна, то это дает немного другой угол зрения и становится ясно: христиане не просто управляемое стадо, но они также новый народ Божий, как пишет святой апостол Павел в своем послании. Имея это в виду, собрание епископов мы видим как более высокий уровень взаимодействия: они собираются, вдохновленные и озаренные Святым Духом, и избирают человека, который будет руководить всей Церковью. И он будет не просто епископ, этот человек станет отцом для всех нас. При этом очень важно не забывать о статусе и месте всех христиан, слышать и принимать во внимание обратную связь от них.
Ваши слова напомнили мне о книге отца Эндрю Дамика, священника Антиохийской церкви. Он написал хорошую книгу о святом Игнатии Богоносце. В ней есть такой момент: некий епископ (я забыл его имя) посетил святого Игнатия, позже Игнатий написал письмо пастве этого епископа: «Вы как епархия посетили меня через вашего епископа». Это очень интересная мысль, что епископ и его паства — это не два отделенных друг от друга объекта, которые взаимодействуют только через указы. Именно эти пастырские, пронизанные любовью отношения между епископом и народом с самых ранних времен Церкви, по-видимому, очень важны для понимания того, как иерарх и паства взаимодействуют. Вы же говорите, если я правильно понимаю, что православные христиане, после того как примут Крещение, входят в церковную общину, и все решения Церкви касаются и их напрямую.
Да. Было бы неплохо, кстати, если бы у нас на приходах уделялось больше внимания катехизации и людям объясняли бы, в чем они участвуют, в чем смысл Литургии и что там происходит. Я думаю, что это было бы полезно, да.
Еще один мой вопрос такой: что еще будет обсуждаться на этом предстоящем соборе, помимо кандидатуры нового первоиерарха? В вашей недавней беседе с митрополитом Марком он упомянул, что, когда в Русской Зарубежной Церкви один из епископов становится первоиерархом, он не перестает быть правящим иерархом у себя в епархии, поэтому будет необходимо принять какие-то решения, понять, нужен ли викарный епископ или нет. Знаете ли вы, уже намечена какая-то повестка будущего собора или это будет ясно ближе к самому событию?
Опять же, я не представитель Синода и не могу говорить от имени Синода. Я профессор из Джорданвилля. Но, основываясь на упомянутом вами интервью митрополита Марка, я полагаю, что разговор будет о том, что сейчас происходит во всей Русской Церкви, о войне, о разных взглядах на нее и так далее. Будут высказаны разные точки зрения, возможно, будет сформировано общее видение ситуации, если это возможно. Конечно, будут обсуждаться и другие вопросы. Я уверен, епископам есть что обсудить. Они собираются как коллегия, и я верю, что они воспользуются этой возможностью, чтобы поговорить обо всех проблемах, которые не получалось обсудить за последние три года. Хотя встречи членов Синода проводились онлайн, но мне кажется, это не то же самое, что Синод епископов, ведь могли присутствовать не все, и так далее.
Звучит обнадеживающе. Из того очень интересного интервью с владыкой Марком мне стало очевидно, что перед РПЦЗ стоит уникальная задача: поддерживать единство взглядов в Русской Зарубежной Церкви через традицию, через общее понимание, при этом епархии РПЦЗ разбросаны по всему миру. Епископы, конечно, готовы высказываться и уважать мнения друг друга. Но это важно и для мирян во всей Зарубежной Церкви: у христианина в Германии может быть совершенно другой взгляд на некоторые вещи, чем у христианина в Канаде. Поэтому общение друг с другом и обсуждение этих вещей, как это делают наши иерархи, кажется очень важным для поддержания нашего единства.
Да. Я думаю, все наши иерархи готовы поддержать любую здоровую инициативу. Но эти инициативы должны быть. Не стоит ждать, что иерархи сами все устроят. Было бы здорово, если бы миряне обращались к ним за благословением на какие-нибудь свершения. Сейчас мяч, так сказать, будет на стороне мирян: можно выдвигать какие-то здоровые инициативы, проводить дискуссии и так далее. Кое-что делаете вы, кое-что мы делаем на сайте https://www.rocorstudies.org/. Но дел очень много, да и воображения у меня не на все хватает.
Знаете, ведь Церковь — это Тело Христово, вся Церковь, а не просто одна епархия или юрисдикция. Это означает, что важна каждая часть тела, все верующие. Так что им не нужно ждать, когда протоиереи проявят инициативу и будут благовествовать о Церкви и о Христе. Каждый, кто принял Крещение, как вы рассуждали вначале, отец, — это тот, кто со смирением и верой не только протягивает руку помощи, но и пытается проявить инициативу.
Верно. Кстати, я думаю, если бы мы будем больше говорить об этом, люди услышат, поймут, что можно предлагать и говорить. А пока я вижу, что наша паства скорее получает сообщения о том, что надо просто ходить в храм, молиться, участвовать в Святых Тайнах — это то, чего от них ожидают. По сути, на самом деле людям и не предлагают активно участвовать в жизни Церкви, они лишь пассивно наблюдают. Нет литургии после литургии. Тут есть над чем поработать. Мы уже говорили об иерархическом измерении Русской Зарубежной Церкви. А фактически Русская Зарубежная Церковь очень конгрегационалистская, приходы существуют сами по себе. Было бы неплохо иметь четкое видение того, что мы можем сделать, какие программы мы можем предложить. Вот у нас есть приходские школы по всей Русской Зарубежной Церкви. Может быть, стоило бы назначить кого-то вроде инспектора, как было в 1960-х годах, человека, который изучил бы программы этих школ. Ведь у нас много богатств — я не имею в виду финансовые ресурсы. У этих приходских школ много ценного опыта. Поэтому я надеюсь, что наш новый первоиерарх сформирует четкий курс, будет общее видение, как решать наши проблемы. Например, на приходах можно пересмотреть способ возмещения расходов духовенству. Я думаю, наше высшее руководство может организовать какой-то фонд помощи для духовенства, потому что старый метод оплаты, основывающийся на данных о доходах общин десятилетней давности, больше не работает. А может быть, должна быть вообще какая-то другая форма возмещения. И так далее, и тому подобное. В общем, есть множество актуальных общих вопросов, которые важно решить. И прихожане тоже должны знать, как мы в Русской Зарубежной Церкви решаем эти вопросы. Вот так все устроено в Русской Зарубежной Церкви: вы работаете, вы один на один со своей паствой и вы не просите помощи у высшей церковной власти по любой мелочи. Так что, я надеюсь, епископы обсудят наш общий курс.
Раз уж вы упомянули об этом. Я подумал о двух отцах Русской Церкви: святом праведном Иоанне Кронштадтском и святителе Иоанне (Максимовиче), которые служили литургию ежедневно, но не довольствовались одной только благодатью литургии, а брали ее и шли служить бедным, больным, всю свою жизнь превратили в служение. В Русской Зарубежной Церкви мы все — иерархи, священники и миряне — тоже призваны к подобному: отдавать самих себя другим людям. Как Вы сказали, литургия после литургии. Конечно, у нас очень много нерешенных административных вопросов. Но в основе нашей Церкви — уважение к традиции, любовь к литургической жизни. Мы не боимся дискуссий, ведь у нас есть так много. И поэтому, если Бог даст, мы сможем справиться со всеми проблемами. В том числе и с той, о которой вы говорили: пожертвования, основанные на старых данных, сейчас имеют другую цену. Многие люди раньше просили своих детей класть один доллар в корзинку для сбора пожертвований. Знаете, раньше пожертвования собирали в такие маленькие корзинки. В наше время, конечно, один доллар тоже ценен, но не так, как раньше.
Но теперь это уже традиция, и мы должны защищать ее! «Мой дедушка обычно клал доллар, и мой отец, и я клали доллар!» (смеется)
Да, очень отрадно наблюдать, как дети подходят к коробке для пожертвований с долларовыми купюрами. Жаль, это пожертвование теперь не так хорошо помогает нам, как раньше.
Ну, существуют и другие источники пожертвований, помимо традиционного доллара.
Да, вы правы. Хотите еще что-нибудь добавить к нашему разговору?
Большое вам спасибо за беседу. Недавно я вспоминал, что была ситуация, по поводу которой высказывались члены Постоянной конференции канонических православных епископов Америки. Ситуация была связана с бывшим священнослужителем Русской Зарубежной Церкви, который должен был быть возведен в епископский сан. Не буду сейчас углубляться в это. Но что меня поразило, так это сообщение, которое составили епископы: «Мы — Церковь, мы — Церковь». Думаю, что нам также следует помнить об этом. Мы все — православные, у нас так много общего, у нас одинаковое богословие, одинаковая догматика, один Господь, все мы, православные, имеем одинаковое понимание духовной жизни. У нас есть смирение, самоотречение и так далее. Все православные согласятся, что благочестие необходимо, а секуляризм — это вызов всем нам. То есть у нас больше объединяющих нас вещей, чем разделяющих (таких как церковный календарь и так далее). При этом мы часто думаем о себе не совсем так, как завещал святой апостол Павел. Это касается Русской Зарубежной Церкви и, возможно, Русской Церкви в целом. Бывает, что вне юрисдикции Русской Церкви возникает сотрудничество, скажем, между ПЦА и Сербской Церковью. Сербская Церковь, конечно, очень близка и дорога нам. Но, может быть, нам следует исходить из того, что все мы прежде всего православные, мы — Церковь в духовном, в доктринальном смысле, и только потом уже русские, канадцы, американцы и так далее. Я думаю, что если бы мы думали таким образом, это помогло бы всем нам жить в секулярном мире. Иначе мы действительно слабы и живем у себя в Джорданвилле, как на острове. Хотя, конечно, даже у Святого Креста [Греческой семинарии] есть свои проблемы. Но я не говорю, что мы в РПЦЗ должны отказаться от национальной идентичности или что-то подобное, я лишь призываю жить, основываясь на нашем учении.
Полагаю, наша верность традиции Русской Зарубежной Церкви, учению наших отцов дает нам уверенность в общении с другими православными, твердость в вере и смелость, чтобы говорить и не бояться услышать то, что может быть сказано в ответ. Когда читаешь первых отцов Русской Зарубежной Церкви, становится ясно, что это были очень хорошо образованные люди, они много знали о культуре, о других юрисдикциях и их законах, и потому они могли общаться с другими представителями христианского мира на равных, при этом не забывая о нашей традиции. Это была их сильная сторона, и я думаю, мы можем руководствоваться их примером.
Это прекрасное дополнение, которое очень близко к тому, чему посвящен сайт https://www.rocorstudies.org/ — объяснению истории Русской Зарубежной Церкви разных периодов. Конечно, то, о чем Вы сказали, относится и к митрополиту Анастасию, который жил в Константинополе, на Святой Земле, а потом и здесь, в Америке. Трудно подобрать правильные слова, скажу лишь, что в итоге он оказался, как сейчас говорят, на правильной стороне истории. Время показало, что он был прав, и для меня большая радость, что он покоится у нас в Джорданвилле, как и митрополит Иларион. Многие почитают и митрополита Филарета, останки которого нетленны. Эти иерархи вели очень благочестивую жизнь, которая дает нам пример и пищу для размышлений.
Безусловно. Спасибо за беседу.
Спасибо Вам!
