По поводу решения Высшего Суда штата Калифорния по Лос-Анджелесскому делу

Настоящий текст дополняет эссе о. Григория “Церковно-каноническое положение русского рассеяния,” написанное, так же как и эта статья в связи с судебным процессом в Анджелесе, когда американский суд присудил владение Преображенским храмом Русской Зарубежной Церкви. Узнать об о. Григории можно по ссылке выше. В данной статье о. Григорий, излагает позицию Северо-Американской митрополии, отвечая своему оппоненту на Лос-Анджелесском процессе – протопресвитеру Михаилу Польскому, изложившему позицию РПЦЗ в брошюре  Американская митрополия и Лос-Анджелесский процесс. Статья о. Григория представляет интерес, как часть обширной дискуссии в связи с изданием в 1948 г. протоиереем Михаилом Польским книги Каноническое положение Высшей церковной власти в СССР и заграницей. Эта дискуссия, посвященная тому какое церковное устройство наиболее соответствует православно-каноническому идеалу воспроизводится здесь в разделе Церковное право.

диакон Андрей Псарев, 1 ноября, 2021 г.

Необычайно тягостное впечатление на сердце и душу православного человека производит упомянутое выше «Решение». Вызвано оно обращением к Суду штата Калифорния некоторых прихожан Спасо-Преображенской церкви в Лос-Анджелесе, не желающих признать своим епархиальным архиереем М. Феофила. Подобное обращение верующих людей по церковному вопросу к светскому суду (и еще инославному) является прямым нарушением церковных канонов, совершению определенно запрещающих подобные обращения. Каноны эти говорят следующее.

15 прав. Карфаген. соб.: «Рассуждено также, чтобы кто бы то ни был из епископов, или пресвитеров, или диаконов, пли причетников, аще имея в церкви дело обвинительное или тяжебное, отречется от церковного суда и восхощет оправдатися пред судилищами светскими, лишался своего места, хотя бы и в пользу его решение последовало. И сие по делу обвинительному. По делу же тяжебному — да лишается того, что приобрел по решению дела, аще хотеть удержать место свое».

И если гг. Лисицын, Г. Влагой., А. Свешников, М.Н. Стронина и др. могли итого канона и не знать, то митрофорный протоиерей В. Шапошников должен был бы хотя бы слышать о нем, а признаваемые только что упомянутыми лицами архиереи, архиепископы Тихон и Виталий, никак не могут сослаться на свое неведение, ибо перед своей хиротонией они должны были ответствовать на вопрошание первенствующего архиерея: «Яви нам и еще пространнее, како исповедуеши яже о вочеловечении ипостасного Сына и Слова Божия и еще — како содержиши каноны Свв. Апостол и Свв. Отец и предания и установления церковные?»

И по чину хиротонии они давали обещание соблюдать каноны Св. Апостол, семи Вселенских и девяти поместных соборов и правила Свв. Отец и обещались предания церковные, уставы святые и чины вся Кафолической Восточной Православной церкви хранити неизменно. А если так обещались, то, разумеемся, и знали, должны были знать то, что «неизменно хранити» они обещаются… Однако — иск в «светском судилище» вчиняется, настойчиво проводится, а после вынесения судом своего определения, определение это, не без демагогических приемов и целей, усиленно распространяется и устами епископа (еп. Никона Флоридского) провозглашается, как устанавливающее каноничность «Русской Зарубежной Церкви» (газета «Свет» 1.17. 11. 49 №7).

Небывалый в жизни Церкви факт — установление каноничности той или иной части Церкви Божией решением светского судилища. Устами того же епископа (в предисловии к брошюре «Решение Высшего Суда по Лос-Анджелесскому делу») предлагается и подчиниться этому решению «дабы никто из нас не услышал в Оный Страшный день Христов Его грозных слов: “Отойдите от Меня делающие беззаконие…” “Отойдите от Меня все, делатели неправды…”».

Чувство глубокого смущения овладевает душой православного христианина при встрече с такими фактами церковной жизни. Что это такое по своему существу? Как могло произойти, что верующие люди и святители Божии в забвении церковных канонов, нарушая их, могли обратиться к светским судам, как и почему этот суд вынес такое решение’?

Для выяснения этих вопросов необходимо действительно беспристрастное и тщательное их исследование во всем их объеме, не упуская ни одной стороны этого дела.

Единая, Святая, Кафолическая и Апостольская Церковь, в которую мы все веруем, как это говорится в девятом члене Символа веры (правда, архиепископ Виталий находил возможным включить сюда еще слово «Русскую» и пишет: «Верую во Единую Святую, Соборную, Апостольскую Русскую церковь» («Россия» № 106, 2. XI. 1935 г.), в своем земном устроении и бытии с самого начала, с первых веков христианства являлась и является как отдельные поместные, «по местам повсюду сущие Святые Божии Церкви»: Антиохийская, Александрийская, Римская, Иерусалимская, Русская и др. То есть с самого начала Единая, Святая Церковь Божия в своем земном устроении определялась признаком территориальности, но отнюдь не национальным и племенным. Вхождение в Единую, Святую Церковь Божию и принадлежность к ней определяется верою (како веруеши?), чистотой веры. Нельзя быть членом церкви неправо, не православно веруя: Церковь есть столп и утверждение Истины, и пребывающие в ней пребывают в Истине. Внешнее же соотношение верующего к Церкви определяется его местонахождением — «поместные, по местам повсюду сущие святые Божии Церкви». И в этом поместном, территориальном устроений Церковь руководствуется определенными правилами, св. канонами, изреченными Вселенскими и Поместными Соборами. Отсюда с очевиднейшей ясностью вытекает: 1) что каждая поместная церковь строго определяется границами своей области; 2) что в пределах каждой поместной церкви люди всех национальностей, но исповедующие веру Единой, Святой Церкви, входят в данную поместную церковь и подчиняются ее священноначалию. Так было всегда с древнейших времен до… до возникновения Карловацкого Синода, положившего, вопреки всем правилам и преданиям Церкви, в основу своего бытия и деятельности признак национальный и… политический. Если мы, русские, вспомним жизнь Русской Церкви в дореволюционный период, мы увидим, что у нас, в России, жили и в не малых количествах православные греки, сербы, болгары, румыны, которым и в голову не приходило в своей религиозно-церковной жизни обращаться к своим архиереям и патриархам. Они жили в православной стране, и священноначалие этой страны их и окормляло (от слова «кормило» — «руль», а не от слова «кормить» — «питать»). Греческая посольская церковь в СПБ и метрические книги для себя получала из СПБ-ской консистории. А когда в 18-м и в начале 19-го века греки многими тысячами, уходя от турецких зверств, переселялись в пределы России, причем в числе переселяющихся были лица духовного сана и архиереи, — все они, по переселении, входили в состав Российской церкви, ибо в церковь входят по признаку веры, а не по национальному паспорту и по политическим убеждениям. И святители греческие, переселившись в Россию, архиерействовать стали не раньше, как получивши в свое управление от Св. Синода епархию Русской церкви (Анастасий Кондоиди — Вологда, Никифор Феотоки — Астрахань), не переставали быть архиереями, понятно, и до этого назначения на указанные им кафедры. Можно вспомнить и образование в Российских пределах «Новой Сербии», Славяно-Сербской губернии, заселенной теми сербами, которых в свое время сербский патриарх Арсений Черноевич вывел из пределов Старой Сербии за границу Турецкой империи и поселил в Австрийских пределах, откуда они потом многими тысячами переселялись в Россию. И никто из них по переселении не обращался уже к своим патриархам, имевшим резиденцию как раз в тех же Сремских Карловцах, где обосновались и русские архиереи — беженцы.

Эти краткие замечания приведены для того, чтобы установить правильный взгляд на исследуемый предмет. «Решение Высшего Суда» построено на схеме карловацкого понимания природы Церкви, Ее устроения и жизни, когда предикаты Вселенской церкви «Единой, Святой, Соборной и Апостольской» приписываются карловацкой организации, когда эта карловацкая организация выдает себя за Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. То верно, что Церковь Едина и что отпадение от Нее — грех, ведущий к погибели отпадающего; верно и то, что высшим органом управления Церкви является Собор (Вселенский), а исполнительными органами —Синоды в согласном единении со своими предстоятелями. Но есть ли карловацкая организация Церковь и являются ли бывшие в Карловцах Соборы и Синоды действительными Соборами и Синодами — это вопрос, на который положительного ответа дать нельзя.

Как возникли эти карловацкие церковные организации? «Установленные факты» (совершенно неизвестно, на чем, собственно, и как они установлены), приведенные в «Решении Высшего Суда», рисуют какую-то фантастическую картину, не имеющую никакого соответствия ни с действительным положением вещей, ни с канонами Церкви (хотя в каждом почти отделе мы читаем: «согласно канонам» — каким именно? — «и закону церкви» — какому такому закону, что он гласит, кем он издан?), но в полном согласии с карловацкой церковной идеологией.

Когда белые армии, выступавшие против большевиков на юго-востоке и юге России, освободили громадные территории из-под их власти (Екатеринодар, Владикавказ, Ставрополь, Новочеркасск, Екатеринослав, Харьков, Киев, Полтава, Одесса, Курск, Царицын и др.) и когда вследствие этой гражданской войны означенные территории были отрезаны от Святейшего Патриарха и находящихся при нем органов Высшего Управления, тогда возникла неотложно-настоятельная необходимость организовать и создать некий центральный и высший орган церковной власти на предмет согласованности действий и решения вопросов, превышающих власть и компетенцию Епархиального Архиерея. Было это в 1919 г., когда известное постановление «Святейшего Патриарха», Священного Синода и Высшего Церковного Совета (к подробному разбору и точному уяснению этого документа мы в свое время обратимся специально) от 20-XI-1920 г. за №362 еще не было издано.

С большой осторожностью, в чистом желании быть прежде всего в согласии со Свящ. канонами Церкви и всем ее духом приступали инициаторы создания «Временного Высшего Церковного Управления на Юго-Востоке России» (таково было точное наименование этого учреждения) к этому делу, полагая и в основу своей деятельности, и ставя целью своих достижений соблюдение церковных норм в устроении церковной жизни. В мае 1919 года в г. Ставрополе Кавказском был созван поместный Собор, при созыве которого руководствовались большим Московским Собором, только что прекратившим (в 1918 г.) свою деятельность. Именно: в этом Соборе участвовали все епископы освобожденных от большевистской власти епархий, по два клирика от каждой епархии и по три мирянина. Выли приглашены представители от Добровольческой Армии и принимали участие в работах Собора все члены Большого Московского Собора, находившиеся в указанной выше области. Составленный подобным образом Ставропольский поместный Собор и учредил упомянутое выше Временное Высшее Церковное Управление на Ю. В. России, причем объем деятельности этого Управления, сфера распространения этой деятельности, ее длительность были строго ограничены. Содержание и объем деятельности — самые неотложные дела и вопросы, без разрешения которых возможно замешательство и расстройство церковной жизни, например: поставление архиереев на вдовствующие кафедры и т. п. Сфера деятельности — только освобожденные от большевистской власти территории. Длительность деятельности этого Управления — только до момента вступления в общение с Свят. Патриархом и со стоящими при нем высшими органами управления Русской Церковью. Идеологи Карловацких устремлений пытаются усматривать истоки своего бытия в указанном Ставропольском н/К соборе и учрежденном им Вр.В.Ц.У., считая Карловацкие соборы и Синод их преемниками, причем это преемство устанавливается очень просто. Прот. М. Польский пишет по этому поводу вдохновенно, но неубедительно: «В Константинополе в ноябре 1920 г. русские архиереи составили свой первый Собор, который переименовал южное церковное управление в Высшее Русское Церковное Управление заграницей, и с тех нор этот Собор стал собираться ежегодно согласно канонам. В 1921 г. Церковное Управление переехало в Югославию». В действительности ничего этого не было. Не было никакого Собора, не было и переименования. Дело происходило несколько иначе.

Учрежденное Ставропольским собором Вр. В. Ц. У. на Ю. В. России закончилось, собственно говоря, с Новороссийской эвакуацией, когда Армия ген. Деникина оставила Кубань и Новороссийск и перешла на Крымский полуостров. В Крыму из членов Вр. В. Ц. У. на Ю. В. России оказался один только архием. Таврический Димитрий, и остальные шесть человек вошли в состав образованного там Высш. Церк. Управления не по избранию их на Соборе, как это было сделано в Ставрополе. Крымское В. Ц. У., нарушивши связь преемства с Ставропольским собором в своем составе, нарушило и понимание объема своей деятельности и сферы ее применения, рассматривая и разрешая дела, не имеющие характера неотложной необходимости и открывая епископские кафедры вне пределов территории, занятой армией ген. Врангеля, [1]Имеем в виду открытие епископ. кафедры в г. Лубны Полтавской губ. и назначение туда, по возведении в сан … Continue reading а только на этой территории означенное В. Ц. У. и юридически, и фактически могло проявлять свою деятельность.

В г. Константинополь из членов Крымского В. Ц. У. прибыл один только еп. Вениамин, викарий архиеп. Таврического. Сам Владыка Димитрий, архиеп. Таврический, в полном сознании своего святительского долга, отказался покинуть свою епархию и паству. «Епархии не эвакуируются, сказал он мне лично, — а я не епархиальный архиерей». Русские архиереи, бывшие в Константинополе в ноябре 1920 г., очутились там в порядке ухода от надвигавшейся большевистской опасности — «эвакуируясь» с разными учреждениями и должностными лицами государственного характера, показывая этим фактом своих «эвакуаций» как не вполне ясное понимание своего служения и долга, так и являя на деле печальный факт отожествления до неразрывности церковного и государственного элемента в своей деятельности и жизни. В последующее время на страницах карловацкой печати появлялись попытки идеологически оправдать факт оставления архиереями своих кафедр и епархий попечением будто бы о своей покидаемой ими пастве, так как, говорилось в этих статьях, «оставаясь на месте, мы могли бы получить мученический венец, но мы отказались от него в заботах о своей пастве». Оставляя в стороне эту сторону дела, как требующую особого к себе внимания, тщательного до нежности, мы не можем не сказать, что русские архиереи, оказавшиеся в Константинополе в ноябре 1920 г., уезжая из России и покидая (навсегда, как показало время) родную страну и свои епархии, никаким образом не имели и не могли иметь в виду, что они едут куда-то на Собор, а ехали, просто уходя от опасности, «эвакуируясь».

Каноничность Собора определяется не только «присутствием вообще епископов, облеченных высш. благодатью (а разве есть епископы, облеченные «низшей» благодатью?) и являющихся преемниками апостолов, независимо от степени их административных прав», как пишет о. М. Польский (стр. 114). Для каноничности собора требуется именно соблюдение административных прав епископов. Не может созывать соборы викарий епархиального архиерея или напокойный епископ, помимо предстоятеля данной поместной Церкви. Не могут созывать Соборов и даже участвовать в них архиереи, покинувшие своп епархии прежде рассмотрения подлежащими инстанциями их дела об оставлении ими своих епархий. Нельзя созывать поместный собор данной церкви в пределах только другой церкви, да еще без ведома высшего священноначалия и той и другой из них. А так именно и было с русскими архиереями, находившимися в 1920 г. в Константинополе. Но следует со всею определенностью сказать и подтвердить, что русские епископы, находившиеся в Константинополе в ноябре 1920 г., не имели никакой мысли и намерения созывать, устраивать какой-либо Собор. И утверждение о. М. Польского, будто «русские архиереи в ноябре 1920 г. составили свой первый Собор» ни в какой мере не соответствует действительности: никакого Собора русских архиереев в ноябре 1920 г. в Константинополе не было. Мы утверждаем это со всей определенностью и настойчивостью, так как сами находились в это время в Константинополе и принимали непосредственное участие в русских церковных делах. Было нечто другое. В голове пылкого, всегда восторженного и никогда неуравновешенного еп. Вениамина, бывшего тогда «епископом Христолюбивого воинства», а теперь состоящего митрополитом Рижским, возникла мысль: открыть Высшее Церковное Управление по русским церковным делам заграницей. Можно полагать, что мысль эта была ведома и ген. Врангелю. По крайней мере, мы слышали самолично в тот день, когда еп. Вениамин приехал с корабля «Ген. Алексеев», где находился и ген. Врангель, в здание посольства, собственные слова еп. Вениамина, обращенные к м. Антонию: «Владыко, мы (кто это мы?) решили открыть здесь Высшее Церковное Управление». Эти слова встретили самый резкий отпор со стороны м. Антония, просто обозвавшего дураком всякого, кто может думать об открытии какого-то Высшего Церковного Управления в стольном городе Вселенского Патриарха.

Несмотря на такое резкое и определенное возражение на подобное предложение, каким-то путем старца Митрополита уговорили возглавить депутацию к Вселенскому Престолу (в то время Вселенский Престол вдовствовал; местоблюстителем был митрополит Прусский (Брусский) Дорофей), которая бы ходатайствовала не о созыве Собора, а об открытии в Константинополе Высшего Церковного Управления. И ходатайство это было не исполнением постановления какого-то «первого собора Русских архиереев в Константинополе», как это пишет о. М. Польский, иначе об этом было бы упомянуто как в самом ходатайстве, так и в ответственной грамоте Патриархии. Это мне привелось принят от каваса Патриархии пакет с означенной грамотой, вскрыть его и огласить грамоту м-ту Антонию и архиепископу (тогда) Анастасию в полупустой комнате Русского Посольства в Константинополе. Вот что говорилось в этой грамоте: «Апотелсите ино тин анотатин простасиан ту Икуменвку Патриархиу просорипин экклесиастикин эпитропиан, меллусан эпивленин ке диэвенин тин экклисиастикин эн пени зоин тон эн то эксотерико эн ти периохи ми орфодоксои периферией эврискоменон россикон парикион».

Т. е. Вселенская Патриархия разрешает обратившимся к ним русским архиереям учредить под высшим руководством самой Патриархии (ипо тин анотатин простасиан ту Икуменику Патриархиу) временное (просорипин) церковное попечительство (экклисиастикин эпитропиан) для наблюдения и устройства (меллусан эпивлепин ке диэвенин) церковной в общем порядке жизни (тин экклисиастикин и генн зоин) русских приходов, находящихся в неправославных пределах (эн ти периохи ми орфодоксон периферии эврискоменон россикон парикион).

Вот, что было в действительности в Константинополе в ноябре-декабре 1921 г.., и как эта действительность далека от вдохновенных утверждений о. М. Польского. Отсюда делается ясной и понятной степень «установленное» Лос-Анджелесским судом фактов и прочность этой установленности.

Нам неизвестно, как Лос-Анджелесский Суд относится к актам, исходящим от Вселенской Патриархии. Но каково бы ни было его отношение, оно нисколько не может ни уменьшить, ни усилить каноническое значение и силу этих актов. В Православной же церкви, в Св. Церкви Божией, акты эти имеют определенную значимость и вес. Митрополит Антоний, возглавлявший до своей смерти «карловацко-соборные» учреждения, сам пишет о преимуществах Вселенского Престола следующим образом:

«Константинопольская кафедра, по учению Христовой Церкви, изложенному в постановлениях семи Вселенских Соборов, не является только одною из церковных провинций, но мыслится, как неизменный элемент полноты Православной церкви, как инстанция, связанная не только с своим диоцезом, но и со всею Православной Церковью по всей Вселенной, почему и именуется с 5-го века кафедрой Вселенского Патриарха. Наименование это ей присвоено потому, что задолго до разделения Востока с Римом Константинопольский патриарх, как епископ Нового Рима, признан Вселенским Собором равным по чести и власти с Епископом Ветхого Рима (II Всел. 3, IV Всел. 28, VI Всел. 36), и, что особенно важно, ему одному усвоено право принимать апелляции от епископов, недовольных решением поместных соборов (IV Всел. 17). В этом последнем смысле Константинопольский патриарх для православных всех стран является верховным Судией».

«Церковь Российская, — пишет дальше м. Антоний, — издревле привыкла обращаться к Вселенскому Патриарху за разъяснениями церковно-религиозных вопросов; а славнейший ее иерарх, Патриарх Московский и Всея России Никон (1681 г.), согласно приведенному канону IV Всел. Собора, обращался в Константинополь с апелляцией на Собор Русских Епископов». (Церк. Вед. 1923. Срем. Карловцы).

«Многим не дорого то православие, — пишет в другом месте тот же м. Антоний, — которым только и светится и эллинство, и славянство, и сирийская народность, ради которого должно, в потребных случаях, пожертвовать и своею народностью, и своим домом, бросить все, как ничтожную ветошь, лишь бы обрести жемчужину спасения, которая сокрыта во Вселенской Церкви. Мы не отказываемся признавать гегемонию греческого народа в охранении Божественных истин, мы повергаемся в прах пред Святейшим Престолом Цареградского Патриарха и продолжаем видеть в нем Верховного Пастыря. Будем своим отечеством считать Вселенскую Церковь, а своим народным достоянием — неповрежденное православие». («Возрождение», Париж, 5 ноября 1927 года).

Вот каково действительное положение Вселенского Престола в Церкви Божией и каково значение его постановлений. Мы уверены, что если бы Лос-Анджелесский Суд был правильно осведомлен обо всем этом, то многие из «установленных» этим Судом, фактов просто исчезли бы, и самое решение Суда было бы иным. В самом деле, как можно признавать за Карловацко-Соборными учреждениями, возникшими самочинно и именующими себя Собором и Синодом самозванно, какое-либо значение и действенность? В 1921 г. Вселенская Патриархия издала книгу под заглавием «Зитима тон Россон Архиереон просфигон» — «Домогательства русских архиереев». В этой книге наименование карловацкого русского Синода всегда приводится в кавычках («Архиератики Синодос тис Россикис Орфодоксис Экклисиас Ту Экзотерику» — «Архиерейский Синод Русской Православной Церкви заграницей»), что, как известно, равносильно выражению «так называемый». Об этом Синоде в упомянутой книге определенно говорится, что он автокалумени — «самосозванный, самочинный» и автотитлофорумени — «самовольно носящий титул». И далее о нем говорится, что он не может иметь никакой канонической сущности и никогда не получал благословения Вселенской Патриархии для проявления синодальной власти над русскими в рассеянии: «Архиератики Синодос тис Россикис Экклисиас Ту Эксотерику удемиан каноникин ипостасин динатэ на эхин ке уденоте элавен эвлогиан ту Икуменику Патриархиу прос эксаскисин синодикис эксусиас эпи тон Россон ту Эксотерику…»

Конечно, признание Лос-Анджелесским Судом каноничности Карловацко-Соборных учреждений исполнило радостью сердца сторонников этих учреждений и даже дало возможность Епископу Флоридскому устрашать противляющихся грозными словами Спасителя (как только не пользуются словами Св. Писания!). Но при всем этом следует со всей определенностью сказать, что каноничность церковных учреждений никоим образом и никогда не может быть и не должна (сие по адресу обращающихся к светским судам) устанавливаться «светскими судилищами», но соответствующей компетенции установлениями — учреждениями и лицами Церкви Божией. Повторяем, мы глубоко уверены, что если бы Суду были ведомы приведенные выше суждения о Карловацком Русском Заграничном Синоде, Суд никогда бы не вынес своего решения в таком виде, духе и содержании, как он это сделал. Ибо тогда для Суда стало бы ясным, что Константинопольский Патриарх, которого Суд сам считает «старшим» в Восточной Православной Церкви, не признает Карловацкий Русский Заграничный Собор каноничным, называет его самосозванным и самовольно носящим титул, отрицает всякую власть управления с его стороны русским рассеянием [2]Вот как в точности говорит об этом Вселенская Патриархия: «И эк Сервиа ке ан аллас экклесиастикэс перифориэс … Continue reading и определенно говорит, что никогда этому Синоду благословения от Вселенского Престола не давалось. И тогда, быть может, Суд мог бы избежать самой крупной своей ошибки: отождествления Единой Святой Вселенской Церкви с карловацкими учреждениями, которые, как это видно, являются самовольным, не каноническим фактом церковной жизни некоторой группы верующих, но отнюдь не являются никакою церковью, и уж, конечно, эта группа не может иметь и тени подобия с Церковью Вселенской. [3]Как широко понимали карловацкие деятели свои права и компетенцию своих учреждений, явствует из «Положения о … Continue reading

Совершенно ясно, карловацкие русские Соборы и Синод мыслили себя церковными учреждениями, обладающими всей полнотой компетенции и власти учреждений Вселенской церкви. Примечательно, что о таком своем понимании своих прав и полномочий карловацкие русские церковные учреждения не довели хотя бы до сведения ни до одной автокефальной церкви черев их предстоятелей. Сколько бы тогда отпало «установленных фактов».

Для примера и иллюстрации «установленности», «установленных фактов» возьмем трактовку Суда известного постановления соединенного Присутствия Священного Синода и Высшего Церковного Совета под председательством Святейшего Патриарха Тихона, от 20. XI. 1920 за №362. Это постановление является действительным и неоспоримым основанием автономного бытия С.-А. Митрополии, но не имеет и не может иметь никакого отношения к карловацким учреждениям. Суд об этом постановлении-указе пишет следующим образом: «Указ этот, толкуемый в свете канонов (каких?) и законов (каких законов?), разрешил и приказал (?) всем епархиям, епископам и частям церкви (какой церкви?) вне территории России образовать временное высшее заграничное (где в этом указе имеется слово «заграничное»? или вне России) церковное управление на предмет поддержания и сохранения единства церкви вне России, а равно для применения в отношении всех частей церкви вне России и всей власти и авторитета и отправления всех функций, которые до того времени применялись и отправлялись высшим церковным управлением внутри России, до того времени, когда в России будет восстановлена нормальная церковная жизнь и истинная религиозная свобода, и когда в России будет восстановлено Высшее Церковное Управление, не стесняемое государством заведывать его делами нормальным порядком. Названный указ №362 был и продолжает оставаться каноничным и законным, и он тогда потребовал и всегда требовал, чтобы все епископы, священники и миряне, а равно все части епархии, миссии, приходы и конгрегации церкви, находящиеся вне России, были объединены; чтобы они образовали и сохранили высшее церковное управление и организации для заведывания их делами, и чтобы они были неотделимыми и составными членами и частями таковой временной церковной организации до того времени, когда будет восстановлена нормальная жизнь в России».

Из дальнейшего рассмотрения самого текста этого указа с неопровержимостью станет ясно, что он не дает никаких оснований к подобным утверждениям. Но перед этим нельзя не обратить внимания на две черты в этом «Установленном факте» (он по счету XI).

Здесь неоднократно говорится о Церкви, причем это слово пишется с большой буквы и при нем нет никакого определения, так что получается впечатление, что речь идет о Церкви Единой, Снятой, Апостольской, о Церкви Вселенской, Единой Церкви Божией, — и она отождествляется даже не с Церковью Российской, а с карловацкими организациями. Между тем в действительности вся великая Церковь Русская есть только часть Церкви Вселенской, и священноначалие Русской Церкви не имеет и не может иметь никаких юрисдикционных правь за ее пределами и тем более над всей Церковью Вселенской. Другая черта в этом «установленном факте» — если только что высказанное впечатление о смешении, отождествлении Церкви Русской, вернее карловацких учреждений, с Церковью Вселенской неправильно, это уже несомненное признание национального (а может быть, даже политического) элемента определяющим в деле устроения церковной жизни, когда все члены данной Церкви, где бы они ни находились, продолжают оставаться своего рода «подданными» своему высшему священноначалию. Вселенская Церковь никогда не признавала этого, всегда осуждая филетизм как явление, нарушающее нормальный строй и порядок церковной жизни, и Болгарская схизма, только недавно закончившаяся, — наглядный и живой пример отношения церкви к обоснованию церковной жизни на национальном элементе. Все это, видимо, Суду не было известно, как и многое другое из основных положений канонического права Церкви Православной. Во всех XL VIII «установленных» фактах Суд в разных выражениях, но настойчиво и многократно излагает церковную идеологию карловацких учреждений, подтверждая свои положения словами и выражениями «согласно канонам» (никогда не указывая, каким именно) и закону Церкви (не приводя текста этого «закона»).

Суд усвоил идеологию карловацких деятелей, и все «установленные» Судом «факты» имеют своим основанием следующую схему.

Церковь Божия возглавляется Собором и Синодом. Эта Единая Церковь и ее возглавление — Собор и Синод — это карловацкие деятели и карловацкие церковные учреждения. А потому у них полное право распоряжаться везде и всюду, все обязаны им повиновением, их определения неоспоримо обязательны и всегда правильны; все, им не повинующиеся, — бунтари, раскольники, отступники. Но все дело в том, является ли карловацкая группа Церковью и их учреждения являются ли действительными Собором и Синодом? И на эти вопросы утвердительного ответа дать невозможно, если отвечающий не желает нарушать церковных канонов и указанных ими норм устроения церковной жизни.

В действительности карловацкие русские архиереи — это епископы, оставившие свои кафедры и епархии («на волю Божию»), с момента оставления ими своих епархий переставшие быть епархиальными архиереями и утратившие все права последних. Будучи в таком качестве и положении, они на территории другой поместной церкви, в самом стольном городе Вселенского Патриарха, без всякого согласия последнего, но вопреки определенному указанию Вселенской Патриархии относительно их образа жизни и деятельности, совершенно самочинно, а потому антиканонично и вполне преступно открыли некое церковное учреждение, которое сначала именовали Высшим Церковным Управлением заграницей, а потом, после получения ими указа Патриарха Тихона о закрытии этого Высшего Церковного Управления, — Архиерейским Синодом Русской церкви заграницей.

Какую же каноническую силу и значение могут иметь акты этого Синода? Конечно никакой.

Когда при Петре I в Русской Церкви был учрежден Св. Правит. Синод вместо патриаршества, то об этом были оповещены все патриархи, и только после признания ими Русского Синода «возлюбленным во Христе братом» они приобрели каноническую значимость. Ни от одного патриарха Карловацкий Русский Синод не получил признания, возникши самочинно и не на канонических основаниях, он ни к одной из автокефальных церквей и не обращался с представлением об его признании. Акты же его, наоборот, не признавались и осуждались со стороны священноначалия Поместных церквей неоднократно. Из прилагаемых в конце этой статьи копий с определений Вселенской Патриархия и относительно деятельности Выс. Цер. Управления заграницей видно отношение этой Патриархии к означенному Управлению. Подобное же отношение к Р. В. Ц. Управлению было со стороны Иерусалимской Патриархии — и этого отрицать карловацкие деятели без нарушения правды и истинности не могут. Румынский Патриарх Мирон и Афинский митрополит Хризостом не признавали за карловацкими учреждениями права проявлять свою юрисдикционную власть в их областях. А когда митрополит Антоний в пылу и горячности своей полемики с митрополитом Евлогием по поводу обращения последнего к Вселенскому Патриарху, объявил митрополита Евлогия отлученным от Церкви, ссылаясь на слова Спасителя: «Аще кто Церкви преслушает, буди тебе якоже язычник и мытарь», и отождествляя ,таким образом, совершенно явственно голос карловацких русских учреждений с голосом Церкви — Единой, Святой и Апостольской, с голосом Церкви Божией, то отношение к тому акту Председ. Карл. Синода и со стороны автокефалов было следующее. После этой статьи м. Антония митрополит Евлогий получил от всех Восточных Патриархов приветствия к празднику Рождества Христова, в которых все они именовали м. Евлогия (отлученного, преступившего голос церкви, ставшего «якоже язычник и мытарь») возлюбленным во Христе братом и своим сослужителем, а патриарх Антиохийский Григорий, личный друг и большой почитатель м. Антония, в своем письме к м. Евлогию после его «отлучения» именует его не только своим собратом и сослужителем, но и «соучастником в Христовых тайнах», показывая этим совершенно ясно как он относится к этому «отлучению» м. Евлогия. Где же, спрашивается, звучит голос Церкви, откуда он раздается — с высоты ли древних Патриарших Престолов или из кабинета беженского русского архиерея?

Теперь делается ясной подлинная каноническая значимость карловацких учреждений и их актов. Становится ясной и «установленность» Судом ХLVIII фактов, равно как и их фактичность. Мы уверены, мнение Суда об установленности и фактичности приводимых Судом «установленных фактов» было бы иным, если бы Суду были известны не «установленные» и просто действительно бывшие факты, приводимые нами. Но мы затрудняемся сказать, что помешало Суду узнать об этих фактах и ознакомиться с ними.

Нужно признать, что для «установленности» фактов выражения, употребляемые Судом, «в свете канонов», «согласно законам» без всякого их обоснования не дают ничего. Есть в «установленных» фактах утверждения, совершенно не соответствующие действительности, как напр., в «факте» ХIII утверждение, будто Временное Высшее Церковное Управление, бывшее на Юге России, после Крыма находилось в Константинополе: его там никогда не было. Есть в этих «установленных» фактах утверждения, показывающие наглядно, что Суд не вполне овладел предметом, о котором он говорит, не уяснил себе сущности церковной жизни и ее устроения, но только повторяет своими словами карловацкие утверждения. Так, в том же «установленном» факте ХIII Суд употребляет (повторяя за карловацкими) выражение «заграничная церковь», не давая себе отчета (потому что только повторяет чужие слова), что это выражение носит в себе внутреннее противоречие и потому лишено всякого смысла, утверждая не существующие и не могущее существовать, приписывая болезненному явлению свойства нормального здорового организма. В самом деле, что могут обозначать слова «Заграничная Р. Церковь»? Полагаем, не что иное, как Церковь, находящуюся за границей. За границей чего? Полагаем, на этот вопрос можно ответить, или так: «за границей Русской Церкви», или так: «за границей Русского Государства». Первый ответ нельзя ни признать правильным, ни вообще допустить. Каждая поместная Церковь, в том числе, понятно, и церковь Русская, строго ограничивается своими пределами, своим местом, и вне своих пределов она просто не существует. Второй ответ может иметь приложение только к епархиям Русской Церкви, находящимся за пределами России, каковы: Сев.-А. митрополия, епархия Японская и миссии Русской Церкви (Пекин, Урмия, Иерусалим). Но выражение «заграничная Р. Церковь» включает в свое содержание не только указанные выше епархии и миссии, но всю массу русского рассеяния, где бы она ни проживала, вводя таким образом в определение понятия «Русская Церковь» элементы национальный и политический, что Церковью — Единой, Святой — Вселенской Церковью всегда осуждалось и никогда не признавалось. Но Суд, усвоивший себе без должной критики и проверки идеологию карловацких, употребляет это выражение, не давая, нужно думать, себе отчета, что это выражение может обозначать и к каким противоречиям оно неизбежно приводит.

Не будучи осведомлен, что карловацкие учреждения ни в одной из поместных церквей не признаны каноничными, Суд впал в глубочайшую ошибку, приписывая актам этих учреждений каноническое значение неоспоримости чуть ли не для всей Церкви Божией. Митрополиты Платон и Евлогий, получившие свои канонические права от Патриарха Тихона, в своем стремлении дать единство и мир Русскому рассеянию пытались своим участием в работах карловацких учреждений дать этим учреждениям законность. Но когда выяснилось, что карловацкие Собор и Синод почитают себя властью, хотя и ни на чем не основанной, кроме собственного самоопределения, но никому и ничему не подчиненной, митрополиты Евлогий и Платон прекратили свое участие в занятиях этих Собора и Синода. Это было неотъемлемое право и обязанность этих двух святителей. И карловацкие учреждения не имели никакого решительно права их увольнять, отстранять и «надлежаще и нормальным образом», как выражается Суд, назначать кого-то на их место. И хотя «Суд находить, что заграничная Церковь (имея в виду под этим наименованием карловацкие русские учреждения) никогда не выходила из состава Русской Православной Церкви» и «что церковная организация, возглавлявшаяся митр. Платоном и митр. Феофилом… не были и не являются частью Русской Православной Церкви, но вышли из состава таковой и были организованы, существовали и функционировали незаконно…» (факт ХХХVIII), — эти «нахождения» Суда остаются только его нахождениями и мнениями и, понятно, никакой канонической силы и значения не имеют и не могут иметь.

Каноническое значение в церковной жизни имеют акты, суждения, мнения лиц и учреждений, занимающих в Церкви место и положение, дающие им для того основания и право. Мнения же светских судов остаются только их мнениями. И если в порядке государственной принудительности подобн. «нахождения» будут проводиться в жизнь. Это будет только еще одним вторжением государственного элемента и государственной силы в жизнь Церкви, но каноничности в этом не будет никакой. Во время последней войны «каноничность» карловацких учреждений в центральной Европе устанавливалась гитлеровскими властями. Теперь — Судом штата Калифорния.

Недавно избранный Вселенский Патриарх Афинагор при своем следовании из США, посещая все православные храмы, не был в храмах карловацкой юрисдикции, и это не случайность.

Оставляя пока другие «установленные» факты и их установленность, перейдем к подробному и тщательному рассмотрению указа №362, который действительно является основанием жизни разобщенных со своим высшим священноначалием частей русской Церкви, но который не имеет и не может иметь никакого отношения к карловацким учреждениям.

Прежде приведения подлинного полного текста этого указа, необходимо привести на память те обещания, которые посвящаемый во епископа дает перед своим посвящением. Так, например, в чине поставления Архиерея XV века мы читаем: «Исповедаю, отшедши ми в которую чуждую страну не пети ми обедни без повеления Митрополита, в чьем пределе буду, не поставити ми ни попа, ни дьякона чуждаго предела».

И в настоящее время мы слышим из уст посвящаемого обещание: «Не литургисати или ино что священных деяти без воли епархии оныя Архиерея, и не рукополагали мне ниже иерея, ниже диакона, ниже иного каковаго клирика чуждыя епархии, ниже принимали я поставленныя в мою епархию, без отпускных грамот своих им Архиереев».

Вот какими обещаниями обещаются поставляемые архиереи. С совершенною ясностью видно из этих обещаний, что каждый архиерей архиерействовать может только в своей епархии, и вне ее пределов его архиерейская власть, при сохранении им полноты благодатных дарований епископства, проявляться без согласия на то архиерея той епархии, где будет находиться, не может. Поэтому и распоряжения Патриарха Тихона и состоявших при нем органов Высшего церковного управления, Священного Синода и Высшего Церковного Совета имеют всю силу и приложимость только в пределах Московского Патриархата. Совершенно непонятно, как мог о. М. Польский вдохновенно, но совершенно вопреки действительности утверждать на Суде в Лос-Анджелесе, что архиерей, въехавший в чужую епархию, не обязан испрашивать разрешение местного архиерея на совершение священнодействий. Мы уверены, повторяем, что если бы Суду были известны эти факты, установленные тысячелетней практикой Церкви, то многие из «установленных» Судом Фактов просто перестали бы существовать.

Но перейдем к указу №362. Вот подлинный текст этого документа, как он напечатан в «Православном Русском Календаре» за 1948 г., изданном в Holy Trinity monastery, Jordanviile, NY.

«Постановление Свят. Патриарха, Свящ. Синода и Высшего Церковного Совета Православной Русской Церкви 20 ноября 1920 г. №362.

По благословению Свят. Патриарха, Св. Синод и Высший Церковный Совет в соединенном присутствии имели суждение о необходимости дополнительно к преподанным уже в циркулярном письме Св. Патриарха указаниям на случай прекращения деятельности епархиальных советов преподать епархиальным архиереям такие же указания на случай разобщения епархий с Высшим Церковным Управлением или прекращения деятельности последнего, и на основании бывших суждений постановили:

Циркулярным письмом от имени Его Святейшества преподать епархиальным архиереям для руководства в потребных случаях нижеследующие указания:

1. В случае, если Св. Синод и Высший Церковный Совет по каким-либо причинам прекратят свою церковно-административную деятельность, епархиальный архиерей за руководственными по службе указаниями и за разрешением дел, по правилам восходящих к Высшему Церковному Управлению, обращается непосредственно к Свят. Патриарху, или к тому лицу и учреждению, какое будет Св. Патриархом для сего указано.
2. В случае, если Епархия, вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т. д. окажется вне всякого общения с Высшим Церковным Управлением или само Выс. Церк. Упр. во главе с Свят. Патриархом почему-либо прекратит свело деятельность, епархиальный архиерей немедленно входит в сношение с архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции Церковной Власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (в виде ли Временного церковного Пр-ва, или митрополичьего округа, или еще иначе).
3. Попечение об организации высшей церковной власти для целой группы оказавшихся в положении, указанном в п. 2 епархий, составляет долг старейшего в означенной группе по сану Архиерея.
4. В случае невозможности установить сношения с архиереями соседних епархий и впредь до организации Высшей Инстанции Церковной Власти, епархиальный архиерей воспринимает на себя всю полноту власти, предоставленной ему церковными канонами, принимая все меры к устроению местной жизни и, если окажется нужным, к организации епархиального управления применительно к создавшимся условиям: разрешая все дела, предоставленные канонами архиерейской власти, при содействии существующих органов епархиального управления (Епарх. Собр., Совета и проч. или вновь организованных); в случае же невозможности составить вышеуказанные учреждения — самолично и под своей ответственностью.
5. В случае, если положение вещей, указанное в пп. 2 и 4, примет характер длительный или даже постоянный, в особенности при невозможности для архиерея пользоваться содействием органов Епарх. управления, наиболее целесообразной в смысле утверждения церковного порядка мерой представляется разделение епархии на несколько местных епархий, для чего епархиальный архиерей:

а) предоставляет преосвященным своим викариям, пользующимся ныне, согласно наказу, правами полусамостоятельных, все права епархиальных архиереев, с организацией при них управления, применительно к местным условиям и возможностям;

б) учреждает, по соборному суждению с прочими архиереями епархии, по возможности во всех значительных городах своей епархии, новые архиерейские кафедры с нравами самостоятельных или полусамостоятельных.

6. Разделенная указанным в п. 5 образом епархия образует из себя во главе с архиереем главного епархиального города церковный округ, который и вступает в управление местными церковными делами, согласно канонам.
7. Если в положении, указанном в пп. 2 и 1, окажется епархия, лишенная архиерея, то Епархиальный Совет или, при его отсутствии, клир и миряне обращаются к епархиальному архиерею ближайшей или наиболее для них доступной по удобству сообщения епархии и означенный архиерей или командирует для управления вдовствующей епархией своего викария, или сам вступает в управление ею, действуя в случаях, указанных в п. 5, и в отношении этой епархии, согласно пп. 5 и 6, причем при соответствующих данных вдовствующая епархия может быть организована и в особый церковный округ.
8. Если по каким-либо причинам приглашение от вдовствующей епархии не последует, епархиальн. архиерей, указанный в п. 7, по собственному почину принимает на себя о ней и о ее делах попечение.
9. В случае крайней дезорганизации церковной жизни, когда некоторые лица и приходы перестанут признавать власть епархиального архиерея, последний, находясь в положении, указанном в пп. 2 и 6, не слагает с себя иерархических полномочий, организует из лиц, оставшихся ему верными, приходы и из приходов — благочиния и епархии, предоставляя, где нужно совершать богослужения, даже в частных домах и в других приспособленных к тому помещениях, и прервав церковное общение с непослушными.
10. Все принятые на местах согласно настоящим указаниям мероприятия впоследствии, в случае восстановления Центральной Власти, должны быть представляемы на утверждение».

Мы полностью привели этот документ, и отвергать этот текст карловацкие деятели не могут, так как они точно так же напечатали его в православном календаре за 1948 г., изданном в Holy Trinity monastery.

Что же говорит этот документ? К кому он относится? Что составляет его основную задачу и цель?

Совершению ясно и неоспоримо: этот документ имел (и имеет) в виду сохранить порядок и норму церковной жизни в той или другой епархии, входящей в состав Московского Патриархата. Он говорит о епархиях Московского Патриархата, очутившихся в отрыве от своей центральной церковной власти. Он относится к этим епархиям и правящим этими епархиями архиереям. Понятие и слова «епархиальный архиерей» в Русской Церкви имели и имеют определенное и точное содержание: это архиерей, которому вверена, вручена известная епархия и которой он управляет. Архиереи, не правящие епархией, имели и имеют в Русской Церкви другие наименования: «викарный», «напокойный» (находящийся «на покое», выражаясь светским языком, ушедший в отставку), «присутствующий» (т. е. присутствующий в Синоде, как, напр., еп. Маркел Попел из униатского духовенства, еп. Никон и др.). И к ним определение «епархиальный» никогда не прилагалось. Полагаем, другого понимания приведенному документу дать нельзя, не нарушая законов логики и здравого смысла.

В «установленном» факте XI Суд говорит: «Указ этот, толкуемый в свете канонов (каких?) и законов (опять: каких?) разрешил и приказал всем епархиям, епископам и частям Церкви вне территории России образовать Временное Высшее Заграничное Церковное Управление…» Мы только что привели полностью этот указ, и там нет никакого упоминания ни о России (даже слово это не встречается), ни о ее территории, ни о заграничном церковном управлении. Указ говорит только о епархиях Московского Патриархата (к которым он только и может относиться), которые отделены разнообразными причинами, порожденными революцией и гражданской войной, от своей Центральной Власти. В «установленном» факте XIII Суд утверждает, что в 1921 г. Временное Высшее Церковное Управление находилось в Константинополе. Позволительно спросить Суд, какая епархия русской церкви находилась в Константинополе в то время и в «свете» каких канонов и законов разрешается на одной и той же территории быть двум епархиям? Нам известно и переубедить нас в этом невозможно, что в Константинополе с давних пор находится епархия Вселенского Патриарха, и нам ведомо также, что в одном и том же городе, на одной и той же территории двух епископских кафедр по каноническому праву Православной Церкви не может быть. Если Суду ведомо в этом отношении что-либо иное, то определенно сообщение этого «иного» составило бы ценный вклад в науку канонического права, и, так как это «иное», без сомнения, соответствующим образом Судом обосновано, то такое сообщение Суда вносилось бы обязательно во все курсы канонического права наравне с новеллами Юстиниана, Синтагмой Властаря и Толкованиями Вальсамона.

В действительности, в конце 1920 г. в Константинополе никакой Епархии Русской Церкви не было и не могло быть. Выло несколько русских архиереев, довольно случайно очутившихся в стольном граде Вселенского Патриарха, оставивших свои епархии и кафедры «на волю Божию». Такое оставление ими своих епархий никаких новых нрав и полномочий этим архиереям не давало и не могло дать. Свои права епархиального архиерея, правящего своей анархией, они сами сложили с себя в тот момент, когда решили «эвакуироваться», забывши при этом, что епархии, т. е. сотни и тысячи храмов, сотни тысяч и миллионы верующих не эвакуируются, забывши, очевидно, в тот момент, что они «епархиальные» архиереи. Как же, каким образом, на каком основании приведенный выше указ №362 мог к ним относиться? Суд, «установивший» это отношение, сделал бы громадный вклад в логику, указавши, каким путем человеческая мысль, не нарушая законов логики, может построить такой силлогизм: 1. Указ №362 может относиться и относится только к епархиям Русской Церкви; 2. В Константинополе епархий Русской Церкви никогда не было и не могло быть; заключение: поэтому русские архиереи, находившиеся в Константинополе в конце 1920 г., на основании этого указа могли и имели право учредить в Константинополе В. Ц. Управление.

Конечно, таких законов логики, которые могли бы дать силу достоверности приводимому выше силлогизму, нет. Позволительно поэтому думать, что упоминаемый указ №362 Суду не был ведом в своей действительной точности, а только в карловацкой интерпретации.

Мы оставляем в стороне многочисленные утверждения Суда, вызывающие полное, всегда остающееся без ответа недоумение своею неожиданностью и неизвестностью происхождения. Напр., утверждение Суда, что разделение Восточной и Западной Церкви произошло в X веке, тогда как общение сохранялось до 1054 г.; утверждение, что православная вера в России распространилась в средние века, тогда как крещение Руси было в 988 г.; утверждение, что у патриарха Тихона был какой то помощник, посаженный большевиками в тюрьму и потом казненный.

Мы участвовали в Большом Московском Соборе в 1917-1918 г., и нам ведомо точно, как было восстановлено на этом Соборе патриаршество. Никакого «помощника патриарху» собор не указывал. Все это и многое другое мы оставляем в стороне. Усвоивши себе карловацкую церковную идеологию, Суд этим самым вынуждался к утверждениям, возможным только в свете и духе этой идеологии, но не имеющим никакого соответствия с действительностью, как напр., признание за карловацким Собором и Синодом чуть ли не непогрешимости в их решениях по церковным, вопросам, усвоение карловацкой организации предикатов Вселенской Церкви, той Единой, Святой и Апостольской, яже есть столп и утверждение истины. А Суду неведомы определения Константинопольской и Иерусалимской Патриархий относительно действий карловацких учреждений и деятелей. Суду неведомо, как относятся в действительности и с полным правом другие автокефалы поместных церквей к карловацкой организации. Между тем, казалось бы, суждение предстоятелей поместных церквей о церковной организации, претендующей чуть ли не на непогрешимость в своих актах и словах, имеет первостепенное значение. Значение и достоинство тех или иных учреждений и организаций определяется суждением о них одноприродных же учреждений, и церковные русские организации в Карловцах и Мюнхене церковное каноническое значение, силу и достоинство могут получить только от признания за ними этих качеств и свойств со стороны автокефальных церквей, а не светских государственных учреждений. Государство, конечно, может силою своей государственной мощи придать внешне-фактически силу и значимость той или другой церковной организации, — cuius regie, eius religio.

В минувшую войну, как мы уже говорили, эти же карловацкие организации получали свое влияние и значение в средней Европе от гитлеровских властей. Но каноничности этих организаций в этом усмотреть нельзя. Суд штата Калифорния, будучи чужеприродным для церкви учреждением, не может, в силу этой своей чужеприродности по отношению к Церкви и к Ее учреждениям, дать своими постановлениями и решениями, хотя бы и на основании «установленных» фактов (мы видели, насколько эти факты установлены и насколько они вообще факты), каноничность некоей церковной организации, этой каноничности не имеющей, но ее всемерно хотящей и домогающейся. Не может государственная власть дать то, чего она не имеет сама. Ни благодать, ни каноничность не получаются и не определяются государственной властью.

Об этом, может быть, вместо устрашения верующих словами Спасителя, к данному положению не относящимися, следовало подумать устрашителям.

Мы в настоящем очерке оставляем в стороне разрешение вопроса, как должно бы было устроить каноническим образом русское церковное рассеяние.

Об этом можно прочитать в другой нашей статье «Церковно-каноническое положение русского рассеяния». Здесь скажем только, что приведенный выше указ №362 в настоящее время имеет прямое отношение только к С.-А. Митрополии, как к бесспорной части Русской Церкви. И это на мит. Феофиле лежит право и обязанность дать каноничность русскому церковному рассеянию, а не на организациях самообразовавшихся, самочинных и в Церкви Божией нигде не признанных. Церковно-каноническое устроение русского рассеяния — дело большой трудности и сложности и может быть совершено только по суждению и решению всей Церкви Божией, путем соглашения Ея предстоятелей через посредство Патриарха Вселенского как первого между ними. Об этом следует писать отдельно. Здесь же не лишним будет упомянут, что приводимый выше указ №362, хотя он не имеет и не может иметь никакого отношения к карловацко-мюнхенским организациям, надписывается ими «Основной Закон Русской Православной Зарубежной Церкви» — в наивном предположении: не разберут и примут нашу точку зрения.

Это ли не церковное делание? Это ли не устроение церковной жизни? И здесь, кончив, нельзя усмотреть ни «делателей неправды», ни «совершающих беззаконие»…