Митрополит Антоний, как православный миссионер, русский патриот и церковный деятель)

От редактора

Настоящий метериал был написан Епископом Чикагским Леонтием (Туркевичем) впоследствии первоиерархом Северо-Американской митрополии (сейчас ПЦА). Интересно, что опубликован он был в годы второй мировой войны, когда митрополия была отрезана от Архиерейского Синода РПЦЗ, общение с которым было восстановлено в 1945 г. (Полное название статьи “Памяти Митрополита Антония Храповицкого. М. Антоний, как православный миссионер, русский патриот и церковный деятель”). Епископ Леонтий обращает внимание на малоизвестный аспект экзаршества митрополита Антония, становящийся актуальным в наше время в контекст рассмотрения истории взаимоотношений между Вселенским Патриархатом и Русской Православной Церковью. Митрополит Леонтий (ум. 1965) оставил по себе память, как о иерархе праведной жизни. Мой добрый знакомый протоиерей Алвиан Смиренский, рукоположенный митрополитом Леонтием в 1958 г. и служвший в кафедральном Покровском соборе в Нью-Йорке, вспоминал: “13 сентября 1958 года митрополит Леонтий (Туркевич) рукоположил Алвиана Смиренского во пресвитера. Батюшка нес служение при Покровском соборе в Нью-Йорке на Второй улице в Гринвич виледж. Он шутя говорил, что Лесков мог бы написать «Соборян» на материале жизни этого прихода. Тепло вспоминал батюшка служившего там протоиерея Николая Перехвальского из Риги. Особо почитали отец Алвиан и матушка Елена первоиерарха Американской митрополии митрополита Леонтия, рассказывали о его смирении (тот сам штопал себе носки) и тактичной заботе об их молодой семье. Матушка возила на семейном «Саабе» владыку в канцелярию Синода митрополии в Саясете, и пока митрополит занимался делами, она гуляла со своим первенцем. Отец Алвиан с супругой воспитали троих детей – Николая, Анну и Марию.” [1] “Смиренcкое счастье”  Такое внимательное, вдумчивое отношение митрополита Леонтию к митр. Антонию указывает насколько историческая реальность была сложнее чем расхожие представления о “либеральной митрополии.”

диакон Андрей Псарев,
29 августа, 2020 г. 

Пять лет истекло со дня смерти блаженнейшего Владыки Митрополита Антония в Югославии. Монументальность его личности все же остается непоколебленною. Но, по обстоятельствам времени, приходят на память, не столько его богословские, публицистические и проповеднические творения, сколько та сторона его жизни и деятельности, где сказывался характер его активности и внешней, церковной и общественной, вселенской и чисто политической — выразимся так — лидерности.

В небольшом очерке, помещенном в Октябрьском выпуске Вестника за 1936 г., под живым впечатлением смерти Вл. Антония, бывшего признанным главою Зарубежной Русской Православной Церкви вне пределов Советской России, трудно было касаться всех сторон многогранной личности Святителя. Однако Оставлять без уяснения то, что тогда не было сказано, было бы погрешностью пред его памятью и пред историей Русской Церкви за последние три-четыре десятилетия. Деятельность М. Антония Храповицкого в эти десятилетия слишком заметна и важна, чтобы о ней не говорить. Хотя, конечно, и в свое время и даже теперь она может подлежать различной, даже противоречивой оценке. Но мы будем держаться фактических данных.

Миссионерствование в Русской Православной Церкви в наши дни обычно понималось в двояком типе и смысле: то как «внешняя» для Церкви, главным образом противомусульманская и противобуддийская восточная миссия, то как «внутренняя», — противосектантская, противостароверческая и противобезбожническая. По крайней мере только на эти две главные темы говорилось на миссионерских совещаниях и собраниях деятелей Русской Православной Церкви — в Киеве, при м. Платоне Киевском, в Казани, при архиеп. Димитрие, и в Бизюковском монастыре при настоятельстве там Вл. Арсения в 1917 году. Как это ни странно, противокатолической или противоуниатской секции не было даже на Московском Великом Соборе 1917-18 г. г.

На фоне этого, как бы затенения или безразличия или отсутствия официального отношения касательно миссии в сторону римокатоличества и создаваемого им буффера между Западным Христианством и Восточным Православием, выдавался покойный М. Антоний Храповицкий весьма заметно и серьезно. Владыка, зная униатов еще по службе при дух. семинарии в Холме, составил ясное п недвусмысленное о сей ветви христианства представление. По нему, римокатоличество было определенно ересью, латинизм — извращением подлинного христианства. Рим — наследием языческих традиций. «Понтифекс максимус», «Ватикан», «конклав» и т. п. римские институции составляли к нему тяжелые наследия языческого Рима. Их по нему стремился избегнуть Константин, равноапостольный Великий, перенося свою столицу из ветхого Рима в Новый, на берега Босфора, к Геллеспонтскому проливу. В службе и акафисте преп. Иову Почаевскому владыка Антоний, в бытность свою на Волыни, в качестве наместника Почаево-Успенской Лавры, употреблял следующие выражения, недвусмысленно направленные против римокатоличества: «Радуйся, священная главо, преподобие Иове, звездо от Галицкой земли к востоку пришедшая и немощных душы бодрившая, во смирении своем дерзновению противу ереси люди российския наставившая, и к небесному царствию приведшая, егоже и нас сподоби предстательством твоим и о всем мире буди молитвенник».

«Утверждается тобою преподобие святая Церковь, ересь же всякая посрамляется, обличение имуши твоя многоцелебные мощи и жития твоего столетнего труды, и болезни, и слезы, и пост, и плоти от костей отпадение». «Всякая отступства и колебания в вере народом и обителию твоею претерпенная, отпустив преподобный Иов, молитвами своими землю Волынскую ко Православию возврати и в ней святыню Почаевскую твердейший оплот истинные веры являет, приходящим к ней тмочисленным людом, святые же мощи его усты и сердцем целующым и поющим Богу: Аллилуйя». «Радуйся, доброго подвига вождю. Радуйся, истинныя веры утверждение. Радуйся, злочестивую гордыню еретиков обличая» и т. д. Еще яснее выражено мнение Владыки М. Антония относительно римокатоличества, как ереси, в «акафисте Пресвятой Богородице, пред Её чудотворною иконою Почаевскою певаемой», его же владыки Антония составления. В кондаке 10-м там читаем: «Спасти хотяше Пресвятая Богородица препростую некую старицу во ослеплении латынстем бывшую и внуку малую имущую, православием убо просвещенную, но телесными очесы слепотствующу, темже сима обема благое желание влагает, еже на горе Почаевстей чудотворному Её образу поклонитися, идеже абие слепую отроковицу чудесне исцеляет, и старицу православную веру исповедати научает, вопиющую Богу: Аллилуйя».

Трудно сказать, насколько легко было Вл. Антонию провести свои церковно-богослужебные труды, с употреблением подобных противокатолических и противопротестантских выражений через духовную тогдашнюю цензуру. История впоследствии даст нам факты из этой страницы нашего отстаивания православных заветов древности. Общая точка зрения в церковных правительственных кругах была та, чтобы не касаться ни латинизма, ни лютеранизма с его разветвлениями и держать мир в церковной области. Это тем более, что духовенство и того и другого исповедания было признано русским, царским правительством и состояло на государственном содержании по штату. Этим отношением к иноисповедному духовенству можно объяснить, что в самом С. Петербурге до последнего времени существовала Католическая Семинария на правах, равных православным академиям. И еще: этим можно объяснить, почему, при распределении — внешних и внутренних духовных «фронтов» между нашими академиями — специально противокатолической или противопротестантской миссией не занималась ни одна из русских академий (см. нашу заметку: «Основные Направления Русской Православной Богословской мысли конца 19-го и начала 20-го века» — в Вестнике за 1936 г. м. Июль). Что наличие такого изъяна в нашем богословии сознавали церковные руководители, видно из того, что неоднократно поднимался вопрос о возведении Виленской Духовной Семинарии в достоинство Духовной Академии, что в значительной степени соответствовало бы историческому прошлому этой семинарии и деятельности в Виленской области м. Иосифа Семашко по возвращению униатов в лоно Восточной Православно-католической Церкви 100 лет тому назад… Но прошлого не вернуть. Даже старания таких иерархов, как м. Флавиан и Патриарх Тихон, бывших архипастырями в Вильне, не дали желательных результатов; Виленской духовной академии не было создано: осталось все четыре, а не пять…

Владыке Антонию Храповицкому принадлежит честь поставить вопрос об отношении к римокатоличеству и протестантству (к первому, в особенности) на чисто практическую почву. Проследить период его жизни, когда им заведены были прочные знакомства с греками Константинопольского и Антиохийского патриархатов и как он достиг в направлении к осуществлению своей идеи — влиять вновь и вновь на обращение униаток русского племени обратно в Православие — того, что из Царьграда им был получен титул «экзарха» для духовной опеки греко-католиков в пределах бывшей Австро-Венгрии, — должен бы кто-либо из тех, кто в те времена был не деятельности близок к владыке Антонию и может ссылаться на документы и факты. Несомненно, что такой титул «экзарха», даруемый чужим патриархом российскому архиерею (тогда даже не в сане архиепископа), при том же при существовании в титуле митрополита Киевского прибавки «и Галицкого», что намекало на историческую его преемственность бывшим митрополитам Галича и Львова, если даже не понимать это слово в расширенном смысле, т. е. всей Галиции, от Буковины до Словакии, Познании и Кракова, — такой титул в значительной степени колебал традицию и престиж Киевского митрополита, вызывал недоумения по вопросу о «двух юрисдикциях» у епископа Волынского, втягивал Русскую Церковь в обостренные отношения к восточным патриархам и к заграничным храмам и приходам, бывшим по статуту в ведении митрополита Санкт-Петербургского, навлекал подозрение на характер и значение, с одной стороны, визитации православных русских за границею и, с другой, форм посещения галичан из-за границы своего «экзарха», главным образом в Почаевской Лавре, существовавшей, как известно, на самой границе между Россией и Австро-Венгрией. До некоторой степени это «экзаршество» м. Антония втягивало его в заботливое отношение даже к галичанам, переселявшимся из Австро-Венгрии в Америку. Были-ли какие-либо недоразумения или просто переговоры по этому вопросу у владыки Антония с владыками Северо-Американскими, не могу с определенностью сказать. Лично все-же я получил от разговоров с самим владыкою в Почаеве и в Петрограде, в бытность мою там летом 1911 года, такое впечатление, что владыка Антоний считал себя в полном праве заботиться о судьбе «своих галичан» и карпатороссов, даже при их переселении за океан, по титулу «экзарха». Таким его мнением отчасти объясняется его горячее участие в принятии в Волынскую семинарию воспитанников нашей Миссионерской Школы в Миннеаполисе еще в бытность в Америке владыки Тихона, а затем его переписка с перешедшими на службу в Америку выходцами из-под его руки, т. е. из Волыни священнослужителей. Этим же объясняется и его участие в посвящении за границу священнослужителей из России для образования православных приходов в Галиции и Закарпатской Руси, помимо ведения Петроградского митрополита, непосредственно от себя.

Дабы не затягивать нашу речь по этому пункту, мы не будем пока приводить многочисленных личных писем Вл. м. Антония к священнослужителям, действовавшим в его время в пределах Америки. Такой переписки, думаем, накопилось бы до сотни писем, если бы его письма были представлены в книгохранилище Св. Тихоновской нашей обители. Историческое значение такие письма, по нашему глубокому убеждению, несомненно имели бы. Некоторые, впрочем, любопытно привести, как для характеристики пасторального стиля усопшего Святителя, так и для обозначения предметов жизни, какими он сам интересовался или какими желал заинтересовать своего корреспондента. Попутно будут вырисовываться черты его личности, как русского патриота и церковного деятеля вообще, что понадобится нам в заключение нашего очерка.

1-е письмо относится к 7-му ноября 1905 года. Писано ко мне еще в бытность мою священником на родине, на Волыни.

“Любезный Батюшка, отец Леонид! Конечно, очень жаль, что завелся в Вашем городе духовный тать — латинский совратитель, но бороться с ним можно теперь только тем же оружием, а жаловаться нет смысла, ибо мирские власти бессильны что либо сделать. М. б. доживем до воспрещения и православие-то исповедовать. Господь да хранит Вас! Ваш доброжелатель Е. Антоний».

Не лишне остановить внимание на выражении: «М. б. доживем до воспрещения и православие-то исповедывать.» Оно показывает, насколько Святитель был чуток к уклонам современности и как — можно выразиться — провидел будущее…

2-е письмо последовало вскоре за пер­вым; помечено 27 ноября 1905 г.

«Любезный Батюшка о. Леонид! Не в типографии дело, а в том, что Вы будете в ней печатать? Если имеете материал для простого народа, то о. Виталий с восторгом напечатает в «Почаевском Листке», который имеет 5000 штатных подписчиков, а раздастся он народу даром до 10000 экз. Писать же для интеллигенции нет цели, п. ч. никто читать не будет, да и писать не сумеют наши. Смотрите, кто читает наши дух. журналы? Кто читает богословские листы? Никто, кроме духовных. Если же хотите что-то писать для своих собратьев, то и «Почаевский Листок» и «Епархиальные Ведомости» к Вашим услугам. Да хранит Вас Бог и с семейством! Любящий Е. Антоний».

Достойно примечания мнение Преосвященнейшего относительно литературных вкусов современной ему интеллигенции. По-видимому, при таком мнении Вл. Антоний остался до конца, дней своих. Но он нисколько не отказывался влиять духовно на средние классы интеллигенции, почему принимал горячее участие в издательстве и распространении газеты «Коло-кол» в С. П. Бурге и, позже в поощрении “Волынской Жизни” в г. Житомире.

3-е письмо относится к 31-му июля 1907 года, когда я проживал уже в г. Миннеаполисе в Америке, состоя там ректором нашей семинарии и заведующим приходом, с сопричисленными к нему фармерскими поселениями в штатах Миннесота, Висконсин, Норт и Савт Дакота. Письмо из более обширных и показывает широкую осведомленность Владыки не только в церковных, но и в светских настроениях того времени.

«Любезный Батюшка, отец Леонид! 11-го июня приезжал ко мне прощаться Ваш новый Владыка [Платон Рождественский – ред.], видимо неохотно принявший свое дальное назначение и до сего дня еще не выехавший из Киева в СПБ., где ему конечно придется еще помедлить несколько времени. — Простите, что я долго не отвечал Вам. Жить стало труднее: врос в епархию и потому людей и дел вдвое больше, чем в первые годы своего пребывания на Волыни. Вы писали об отношении американцев к 11 и 12 членам Символа Веры. В том то и дело, что они не существуют ни для янков, ни для Западной Европы. “Чаю воскресения мертвых”… Они же просто не верят в него, а, если и не вполне его отрицают, то уже вовсе не чают его. Господь да благословит Ваше семейство за то, что оно разделяет Ваше, чисто восточное благочестие и поддерживает в Вас дух Христов, противовещая мусикийским органом американского нечестия. А в России дела идут скверно. Валтасаровы пиры среди нравственно погибающей страны, злоба одних, беспечность других, и главное — полное обуяние соли, обнаружившееся на Предсоборном Присутствии, которое явилось просто религиозною буффонадою. Собора не предвидится; по-видимому Государь и Столыпин не желают его разрешать при жизни Вл. Антония [Вадковского], чему однако все три митрополита рады. — На Волыни дела не так плохи: надеемся опять дать в Думу патриотов [Еп. Антоний основал отдел Союза Русского Народа в Житомире – ред.], хотя что толку класть ложку меду в кадку дегтю? Все равно, это бессмысленное для разноплеменной России учреждение будет иметь значение только разлагающее, а смелости у Царя и правительства разогнать 3-ю Думу и объявить, что 4-й не будет, — все равно не хватит. — По обычаю с 6 мая до Духова дня я жил в Лавре и опять собираюсь туда к Успенью, чтобы жить до Покрова, но прежде думаю съездить в Киев, чтобы пригласить его к нам на 28 августа, в Почаев. — 3-6 июня мы с о. наместником были в Сучаве, Черновцах и Львове. Теологи православного Черновицкого университета ходят в рясах (студенты), а профессора все — архипресвитеры. Я говорил студентам речь, конечно, по немецки; русский элемент в Буковине подавлен молдаванским. — Господь да укрепить Вас в терпении, труде и уповании! Душевно преданный А. Антоний».

Здесь патриотизм, чисто русский, православный, выказался со всею силою. Жаль, что Владыка Антоний говорил все же студентам в Черновцах по-немецки: они понимают по малорусски (как свидетельствовал о. Лазарь Герман, прибывший оттуда).

1-е -письмо было писано 7-го Мая 1908 г.

«Воистину воскресе Христос! Конечно, дело Божие, дорогой отец Леонид, около Вас будет возрастать. Но некоторые друзья Ваши думают, что Вы не без колебания и грусти покинули родину. Если Вы скучаете по ней, то не желаете ли возвратиться в Кременец? О. Никанор Соколов стремится на родину и должность инспектора классов еп. училища остается тогда вакантной — на 1600 р. жалования и каз. квартиру. Если Вы не скучаете по родине, то оставайтесь, но если тоскуете, тогда другое дело. Буду ждать ответа. — Выдержки из последнего письма Вашего я послал для напечатания в «Волынской Жизни». Господь да хранить Вас и семью Вашу! Сердечно преданный А. Антоний».

5-е письмо касается существенно жизни Американской епархии таким образом: «12 Окт. 1909 года.

«Спасайтесь, дорогой о. Леонид, сохраняя дух русский, аскетический, Почаевский, распространяя его в Вашей бусурманской стране! Мы с Пр. Сергием с 1 Сент. живем на Ярославльском подворьи в СПБ-ге и заседаем в академической комиссии, которая должна кончить работы к 1 Дек. — Есть верные слухи, что о. Немоловский будет викарием Алеутским. Дай Бог — он религиозный иерей. Почаевского о. Амвросия забрал к себе Владыка Флавиан, а я выхлопотал себе архим. Тимолая, бывшего 1883 – 1890 казначеем в Почаеве, а теперь игуменом Бершиновой пустыни Московской епархии. Господь да благословит Вашу семью, школу и приход! Преданный А. Антоний».

6-е и последнее из сохранившихся от Вл. Антония у меня письмо гласит: «21-го Янв. 1911 г.

”Любезный Батюшка, Отец Леонид! Хотя и очень поздно отвечаю Вам на письмо от 16 Сентября, но в душе всегда ношу теплое чувство и к Вам, и к о. Венедикту и о. Александру. Помогай Вам Господь трудиться и быть Ему верным там, где престол сатаны, т. е. безбожия и поклонения золотому тельцу. — А у нас летом ожидается освящение двух храмов — Почаевского теплого собора и Овручского Васильевского, восстановленного из развалин. На последнее почти обещал прибыть Государь и вот мы целой депутацией отправляемся 3 Февраля Его о том просить. Недоставало нам 10.000 р. на устройство иконостаса, но эта сумма отпущена в Ноябре Государем по ходатайству генерала Трепова, который снарядил и депутацию. 16 Января мы опустили в землю тело доброго христианина, нашего вице-губернатора

Почаевская лавра на Волыне, где в 1905 о. Леонид был рукоположен во пресвитера

, над которым я и отходную читал во время его тяжких страданий от ползучего воспаления легких. — 8-10 Января был в Житомире монашеский собор со всей Волыни в составе
4-х архиереев, 11 архимандритов, и свыше 20 священноиноков немитроносных. Постановили воспретить мясо в монастырских трапезах и многое другое. — Во св. Лавре я не был с Покрова, хотя собирался неоднократно; надеюсь еще попасть из СПБ-га туда и в Радзивилов на освящение больницы. — Вероятно Вы видели новый журнал, издаваемый в нашей Лавре: «Русский Инок», имеющий немалый успех по обителям, судя по большой подписке. — Понемногу свет Православия проникает и в униатскую Галицию через наши книжки и некоторых ревнителей, мирских и духовных, тамошних уроженцев. И Вам да поможет Св. Дух возвращать Церкви русския души, плененные униатскою ересью. — Прошу молиться обо мне и передать Божие благословение Вашему семейству. Преданный душевно А. Антоний.”

Больше писем не приводим. Характерное и в приведенных ясно. Владыка м. Антоний ратовал о возвращении из унии, как ереси, там, где только было это возможно. Поддерживал Православие и на Волыни и в Буковине и в Галиции. Не скрывал от себя, что приходят времена тяжкие. Посему участвовал в собраниях, торжествах, заседаниях и т. п., где только можно было утвердить дорогую родную веру против безбожия и ереси и дурных влияний Запада. Последний для него был «во власти сатаны», престолом безбожия и поклонения золотому тельцу. Но эти письма вскрывают только часть той практической работы, какую он неутомимо вел. На нее здесь имеются только слабые намеки. Указать на эту работу полностью в настоящее время не представляется мыслимым, как по широте её, так и по отсутствию фактических данных. Но вовсе ничего не сказать, несправедливо. К этой теме, ради полноты в характеристике м. Антония, надеемся еще возвратиться.