Русская Православная Церковь Заграницей заслуженно пользуется уважением за сохранение духа благочестия и верность литургическим традициям. Однако, помимо этого развитие интеллектуальной жизни в РПЦЗ происходит не очень активно и ограничивается в основном молодежными и музыкальными съездами. Иногда исторические конференции проходят в Джорданвилле. Поэтому особенно интересно побеседовать с одним из преподавателей нашей семинарии, руководителем хора, молодым диаконом, одновременно являющимся писателем и сценаристом. Перевод с английского Ольги Емельяновой, осуществлен при поддержке Русско-американского общества взаимопомщи Отрада, инк.
Большое спасибо, отец Николай, что ты нашел время для разговора. Расскажи пожалуйста о своей работе и планах.
Я пишу уже давно, с самого детства. Мои первые литературные опыты были подражанием популярным в массовой культуре «Звездным войнам» и «Властелину колец», и я уже тогда писал с большим удовольствием, естественно и без больших усилий. Наверное, за это надо благодарить маму, которая много занималась моим образованием. Появляется своего рода необходимость переносить на бумагу то, что рождается внутри, будь то поэзия, фантастика, истории – что угодно. Думаю, это чувство знакомо многим писателям. Так и для меня писать было не просто желанием, это ощущалось как необходимость, что-то вроде зуда внутри. Ты не чувствуешь себя спокойно, пока не запишешь свои мысли на бумаге. Кроме того, это был способ понять мое собственное мировоззрение, а позже – рассказать о нем другим.
Самыми близкими жанрами для меня всегда были сказка и фэнтези. Я много раз читал «Властелина колец», и поначалу мне просто по-детски нравились приключения героев. А когда я стал старше, начал ценить Толкина как мыслителя и в некотором смысле апологета. Он, К.С. Льюис и другие сознательно писали популярную беллетристику в духе христианского мировоззрения, и у них получалось красиво, интересно и захватывающе.
“Мы не привлекаем людей ко Христу, громко провозглашая, насколько мы правы и насколько они неправы, но показывая им свет, который настолько прекрасен, что они хотят всем сердцем знать его источник”
Когда меня спрашивают, зачем я пишу, мне приходят на ум слова Мадлен Л’Энгл, протестантского автора научной и художественной литературы. Она сказала: «Мы не привлекаем людей ко Христу, громко провозглашая, насколько мы правы и насколько они неправы, но показывая им свет, который настолько прекрасен, что они хотят всем сердцем знать его источник». Эта прекрасная мысль всегда напоминает мне, зачем я делаю то, что делаю, почему пишу фэнтези-истории, которые некоторые люди могут счесть несерьезными. Намерение, идея – это уже шаг к тому, чтобы сотворить нечто универсально прекрасное, что понравится всем. А получится или нет, зависит от моего мастерства и способности других людей воспринять прекрасное, от их вкуса.
Жанр, в котором я работаю, называется эпическое фэнтези. В нем же работал и Толкин. Однако он опирался на скандинавскую и кельтскую мифологию, я же черпаю вдохновение в русских сказках и русской народной культуре. Кроме того, около года назад на моем сайте я начал вести блог, где пишу о русской истории и культуре, о сказках, а также о народных верованиях. Я специально не продвигаю русский образ жизни или русско-ориентированный образ мышления. Но так как я сам русский, я хорошо вижу, как много прекрасного в истории России, в ее культуре и народном искусстве. И мое желание поделиться этой красотой, я думаю, привлекает читателей.
Понятно. Недавно ты закончил и опубликовал свой второй роман. Расскажи об этом.
Технически он первый. Три года назад я закончил роман, он назывался «Сын Ворона». Появились люди, один из них художник, а другой графический дизайнер, очень заинтересованные помочь мне выпустить книгу и готовые ради этого жертвовать своим временем и энергией. Они сказали мне: «Мир должен увидеть это!» Это было очень мило с их стороны, однако, как я вскоре понял, роман не был готов. Мне предстояла очень большая работа. Уже после решения о публикации я начал читать книги по технической стороне написания романов и понял, что хочу улучшить себя как писателя. Если вы в писательстве новичок, в первую очередь нужно получить конкретные технические навыки. Это как обучение на кузнеца. Прежде чем творить нечто великолепное из железа, нужно сделать хотя бы гвоздь.
Итак, я попытался создать что-то прекрасное, не понимая элементарных основ писательства, а затем понял, что многое сделал неправильно. Роман пришлось снять с публикации. Потом я переписывал его несколько раз и в итоге отправил агенту, который заинтересовался, но издателя ему найти не удалось. В конце концов я расстался со своим агентом и решил отправить рукопись профессиональному редактору. После нашей совместной работы роман был переиздан под новым названием «Песнь Сирина» в июне-июле 2017 года. Сейчас у меня уже готова небольшая новелла с продолжением истории, она доступна тем, кто подписался на рассылку на моем сайте. В работе второй большой роман в серии, которая будет состоять из трех полных романов и двух новелл, завершение и публикация которых планируется в конце 2019 года.
Говоря об эпическом фэнтези, ты имел в виду, что это смесь эпоса и фэнтези?
Ну, эпопея – не просто большое количество страниц, хотя это и имеет значение.
Или большое количество томов?
Да. Фэнтези называется эпическим не в смысле размаха и количества событий. Писатели, работающие в этом жанре, поднимают масштабные вопросы борьбы добра и зла, а не пишут маленькие истории, например, о семейных проблемах или конфликтах между людьми. Эпическое фэнтези чаще всего повествует о каких-нибудь темных силах, которые собираются захватить мир, и о том, что могут сделать люди, чтобы остановить это.
Очень актуальная проблема.
Именно. В принципе, эпическое фэнтези обращается к тем же великим вопросам, которые поднимала литература реализма 19-го века, Достоевский и Толстой, только чтобы донести их до читателя, пользуется сказочными образами. Можно об этом спорить, но я согласен с Толкином и другими в том, что реализм себя исчерпал. Читатели сложно воспринимают ту правду, которую им говорит реалистическая литература, потому что хорошо распознают, когда писатель начинает проповедовать, и очень этому сопротивляются. Особенно это актуально в наши дни для любого произведения, проникнутого христианским духом. Часто если сюжет включает в себя какую-либо религиозную трансформацию героя, у читателей это вызывает отторжение. Поэтому мне нравится жанр эпического фэнтези: можно безопасно говорить правду, ведь люди думают, что это не более чем сказка.
Я уже давно здесь, в Русской Зарубежной Церкви, хотя самая важная, формирующая личность часть моей жизни прошла в России. Может быть, это уже американский взгляд на вещи, но мне кажется, когда кто-то слышит о человеке, который очень увлекается сказками, первая мысль: “Когда же он повзрослеет?”
Да [смеется].
Такая же наивность и сентиментальность, мне кажется, свойственна и нашей Русской Зарубежной Церкви.
Да, совершенно верно.
Есть предположение, что частью этого романтизма и идеализации является понятие Святой Руси. Но этот образ как бы противопоставлен современной России, которую называли «оскверненной». Когда я слышу от тебя о русской культуре и сказках, не могу не думать об этом раздвоении.
Я думаю, реальность часто может раздваиваться. Например, многие думают, что для сказок характерна какая-то особая реальность. Но это не так. Почему? Если вы будете серьезно и внимательно читать сказочные истории, то увидите, что некоторые из них довольно мрачные, суровые, даже жестокие, что герои сказок сталкиваются с кошмарами и худшими импульсами человеческой природы. Это описано отнюдь не в романтическом ключе, и часто самые страшные монстры оказываются людьми. Или мы узнаем людей в ограх или троллях, нам очевидно, что они представляют какой-то аспект человеческого существования. Фантастические истории предназначены не только для детей, но и для взрослых, поэтому такие писатели, как К.С. Льюис и Д.Р. Толкин, серьезные ученые, крупные специалисты по средневековой истории и филологии, могли писать в этом жанре, не чувствуя себя глупо.
Нам всем близко и понятно сказочное повествование. Были научные исследования, которые выявили определенные закономерности в том, как человек понимает, что подразумевается в сказках – может быть, потому что сюжеты в них повторяются из века в век, не знаю. Но в любом случае человеческий разум легко настраивается на такой способ восприятия повествования, чего не происходит, когда он читает просто фактическую информацию или, например, книгу по истории. По сути, сказка – это способ добраться до более глубоких уровней сознания, минуя рациональную часть мозга.
Всегда удивительно, как дети могут жить в нескольких реальностях. Я имею в виду, они могут жить в “Звездных войнах” как в одной реальности, а церковь может быть другой реальностью, и это происходит одновременно. Ну вот, я опять не задал вопроса.
Все в порядке, просто продолжаем беседу. Интересно, что дети легче, чем взрослые, воспринимают самые мрачные сказки. Взрослые в ужасе, когда читают их.
И все-таки есть что-то особенное в сказочном повествовании. Иван Ильин, сторонник понятия Святая Русь, очень влиятельный и уважаемый русский философ, в 1930-х выступил в Берлине с лекцией «Духовный смысл сказки». Он говорил, что сказки отключают критическое мышление и часть ума, которая постоянно готова находить везде ошибки и не может принимать вещи такими, какие они есть. Хотя разум постоянно пытается анализировать их, фантастические истории способны получить доступ к подсознанию, к сновидческой части ума. Я не говорю о гипнозе или каких-либо подобных техниках, я говорю о сказках как об очень эффективном способе передачи важной истины. Вот почему Христос говорил притчами, а не абстрактными богословскими рассуждениями. Не думаю, что люди, которые слушали Его, были глупы или слишком просты, как, к сожалению, часто считают богословы. Правда ли, что большинство людей не может понять сложные теологические реалии? Нет, дело не в этом. Скорее, истории, которые рассказывал Спаситель, могли проиллюстрировать эти реалии гораздо лучше, чем если бы Он произвел диалектическое сравнение между ними.
Скажу о романтизации понятия Святая Русь. Я вырос в семье русских эмигрантов, так сказать, не очень хорошо социализированных, и да, разумеется, меня воспитывали на историях о Святой Руси. Но я, как дети, способен существовать сразу в нескольких реальностях. Я признаю идею Святой Руси такой, какой она могла быть или должна была быть и никогда не была. Еще мне кажется, что этот образ нужен хотя бы в качестве ориентира. Так, святые отцы всегда обращаются к идеалу человеческой личности, когда говорят о том, чего должны и не должны делать христиане. Естественно, эта идеальная реальность недостижима. Будучи историком-любителем и человеком, который просто любит читать исторические книги, я прекрасно понимаю, что в истории России не было ни одного момента, когда все было бы идеально или даже когда все было бы особенно хорошо, каждый период времени имел свои плюсы и минусы.
Безусловно, идеал Святой Руси – это то, к чему стоит стремиться. Именно поэтому она и продолжает существовать, хотя никогда не существовала. На самом деле каждый романист пишет об идеале, о небе на земле
Безусловно, идеал Святой Руси – это то, к чему стоит стремиться. Именно поэтому она и продолжает существовать, хотя никогда не существовала. На самом деле каждый романист пишет об идеале, о небе на земле. Как кто-то сказал, не помню кто, каждый роман – это история о поисках потерянного рая. И Святая Русь – это Эдемский сад на самом деле, хоть и очень специфический, конечно, для специфического национального опыта. Поэтому когда русские ищут Святую Русь – в своих романтических размышлениях о прошлом или надеждах на будущее, – на самом деле они ищут рай.
Прекрасная точка зрения на этот вопрос, думаю, это самое лучшее объяснение.
В моем блоге я фокусируюсь на положительных сторонах истории, а не на отрицательных, для меня это просто вопрос выбора. Историки часто склонны фокусироваться на негативной стороне.
Поделюсь тем, что меня поражает. Я вижу в Русской Зарубежной Церкви сильную литургическую традицию, но очень мало интеллектуальной деятельности. И вот я встречаю того, кто вырос в Русской Зарубежной Церкви, кто пишет, кто думает, и это очень здорово.
Мне кажется, я не мог бы заниматься чем-то другим. Именно таким я вырос – не могу сидеть на месте. Наверное, за это надо сказать спасибо родителям. Да, я признаю отсутствие у нас широкой миссионерской деятельности. Это обратная сторона такого твердого следования традициям. Мы подошли к тому моменту, когда мышление, которое любой ценой держится за традицию, становится не способным к гибкости.
Закостеневшим.
Да, закостеневшим и похожим на камень. Меня это пугает, я не хочу, чтобы это произошло. Но, с другой стороны, я также не вижу успешного диалога или миссии на культурном уровне. Думаю, по-настоящему привлечь человека ко Христу можно только через культурный контекст.
Люди приходят к Богу по разным причинам. Это может быть результатом личного опыта, или единственным выбором, потому что Господь так или иначе призвал человека, или потому вера дает успокоение после какой-либо трагедии. Если посмотреть исторически, любой народ рано или поздно воспринимал христианскую религию, хотя это всегда происходило в сложном и хорошо развитом культурном контексте. Византийцы хорошо ассимилировали местные языческие культурные традиции завоеванных народов и сделали их святыми.
Христианизировали.
Да, освятили их, придавая им новый смысл через свет Сына Божьего. Так что некоторые христианские традиции имеют языческие корни, об этом я тоже пишу в блоге.
Я считаю, если мы серьезно намерены быть не просто странной этнической группой, живущей в Америке, намерены общаться с внешним миром, если мы серьезно относимся к тому, чтобы быть православными в Америке, тогда мы должны быть способны по крайней мере общаться с американцами. И я веду такое общение в рамках культуры.
Беседовал диакон Андрей Псарев
