У колыбели одного фашизма: русский фашизм — орудие военной политики Японии

На Дальнем Востоке, в занятой японскими войска­ми Манчжурии, в течении пяти лет производится весьма интересный с военной точки зрения, и весьма печальный для русской эмиграции, опыт создания иностранным государством русского фашизма, как подсобного средства в войне против России. Этот опыт тем более интересен, что Япония, производя­щая его, не стесняется ни в каких средствах, не буду­чи связана в своих действиях ни участием в Лиге Наций, ни контролем общественного мирового-мне­ния, ни, наконец, контролем собственного общест­венного мнения. Нахбдясь с 1932 года фактически в войне с Китаем, заняв вооруженной рукой Манчжу­рию и сосредоточив управление занятых ею обла­стей на Азиатском континенте в руках Квантунгского военного командования, в своих действиях совершен­но самостоятельного, она отнеслась к созданию рус­ского фашизма весьма серьезно и включила его в об­щую сеть военных мероприятий против России. Вообще Манчжурия превращается по тщтаельно выработанному плану в тот грозный плацдарм, с которого должно начаться движение японских войск против России. Новое государство Манжу-Ти-Го строится, если так можно выразиться, на стратегиче­ских основаниях. И в этом отношении оно представ­ляет один из интереснейших опытов современности. В плане его создания была предвидена и необходи­мость формирования русских кадров, которые помо­гали бы японскому командованию в покорении Манчжурии, а при успешном проникновении япон­ских войск на русскую территорию и в организации населения занятых японцами российских областей.В данном случае, японское военное командование руководствовалось тем опытом, который оно проде­лало раньше в Корее, в Южной Манчжурии и в Ки­тае, т.-е. созданием японофильских течений среди за­воевываемого населения.Русское население в Манчжурии совершенно чуж­до японцам в расовом, религиозном и культурном отношнеии, в своем целом оно враждебно относит­ся к японским планам и к открытому японскому рус-софобству. Вместе с тем именно его помощь особен­но драгоценна, так как, в силу вышеуказанных раз­личий, японцам было бы весьма трудно создавать на русских территориях японофильские течения, в чем военное японское командование убедилось во время японской оккупации русского Дальнего Востока, длившейся с 1919 по 1922 год, и русской половины Сахалина по 1925 год. Таким образом, на основании опыта прошлого, перед японским командованием встала, казалось бы, нелегкая задача подготовки не­обходимых ему русских кадров до начала военных действий и воспитания этих кадров в соответствую­щем направлении.

Японское командование эту задачу разрешает со­зданием «всероссийской фашистской партии», с од­ной стороны, и подчинением всего русского манчжур­ского населения, так называемому, «Бюро по делам российских эмигрантов в Манжу-Ти-Го», с другой. Эти два учерждения, работающие совместно с япон­скими властями, выполняют задачу воспитания необ­ходимых японскому командованию русских кадров и в силу этого являются ценными сотрудниками Кван-тунгского военного командования японской армии.

Учитывая обще-политическую обстановку и воз­можную военную коалицию с некоторыми европей­скими государствами в войне против России, в пер­вую очередь с Германией, японское командование способствует распространению подготовки этих кад­ров в Европе и во всех местах рассеяния, русской эмиграции. Пример японского командования находит весьма созвучный отклик в Германии и в иных стра­нах, входящих в орбиту ее влияния, где в свою оче­редь начинается подготовка русской эмиграции, в со­ответствии с местными условиями, но, в конечном счете, по манчжурскому образцу.

Само собой разумеется, что фашизация русского населения в Манчжурии проводится насильственны­ми средствами, причиняя огромную сумму моральных страданий большинству русского’ населения и сопро­вождаясь материальными и физическими преследо­ваниями всех несогласных.

Внимательное изучение, исключительно по офици­альным источникам: распоряжениям и приказам «Бюро по делам российских эмигрантов в Манжу-Ти-Го», по отчетам и статьям его официальной прессы, т.-е. дальневосточной фашистской, а также и по офици­озной японской прессе на русском языке: «Харбин­ское время» и т. п., дает ясный отчет о формирова­нии своеобразного русского фашистского строя без российской территории, в целях его перенесения в соответствующий момент, т.-е. в случае войны, в за­хваченные Японией и ее союзниками российские об­ласти.

Но необходимо тут же указать, что, в предвиде­нии подобной возможности, этот строй имеет свою, манчжурскую, территорию, где он играет весьма зна­чительную подсобную роль при японском военном командовании, ибо, в виду враждебности огромного большинства манчжурского населения японской ок­купации, японское Квантунгское военное командова­ние использовывает создаваемые им русские фаши­стские кадры для обслуживания своих военных и ад­министративных интересов в самой Манчжурии. Оно находит в них людей, преданных ему, знающих пре­красно местные условия, нравы, обычаи, язык. При помощи этих кадров оно заставляет все русское на­селение, представляющее по сравнению с местным населением огромную культурную силу, служить японским интересам в оккупированной стране, же­стоко карая несогласных. Таким образом это русское население, уже до начала военных действий против России, является при помощи принуждения и под ру­ководством «Бюро по делам российских эмигрантов» и фашистской партии драгоценным средством в ру­ках Квантунгского военного командования.  Из  него формируются не только охранные отряды, вооружен­ной рукой борящиеся против манчжур и монголов и несущие контр-разведочную службу на границах, но и кадры железнодорожных служащих, офицеров, ин­женеров, строителей и т. п., обслуживающих япон­ские нужды в  покоренной стране. Фактически насе­ление Манчжурии, в свое время давшее приют рус­ским и русской эмиграции, поставлено лицом к лицу перед двумя противниками: японцами  и  местными русскими, в огромном большинстве случаев насиль­ственно превращенными в помощников японских за­воевателей. В дальневосточных газетных сообщениях все время мелькают фамилии русских «охранников» и наименования особых русских «охранных отрядов», принимающих участие в вооруженных столкновени­ях на стороне японцев, как в самой Манчжурии, так и на границах Монголии и России. Эта подсобная роль, навязанная русским в Манчжурии, дает доста­точно ощутительные результаты, в силу чего япон­ское военное командование при содействии «Бюро по делам российских эмигрантов» и фашистской партии стремится к увеличению в Манчжурии числа русских эмигрантов, согласных на вышеуказанную   роль,    и способствует вербовке таких эмигрантов во всех ме­стах русского рассеяния для отправки их на Дальний Восток.

В случае открытия военных действий против Рос­сии и мобилизации по законам манчжурского госу­дарства (т.-е. японцами) русского населения в Манч­журии, кадры, подготовленные фашистской партией и «Бюро по делам российских эмигрантов», займут командные и административные посты.

По мере распространения японской оккупации в Северном Китае эта система японской обработки рус­ских людей распространяется и на занятые японца­ми китайские области. В этих целях фашистская пар­тия (а через нее и «Бюро») имеет свои ячейки во всех значительных китайских центрах, где находится русская эмиграция, пользуясь всесторонней матери­альной и дипломатической помощью Японии. В по­следнее время эти представительства учреждаются в Европе и других частях света. В Японии она ведет работу среди российской эмиграции, опираясь на полное содействие японских властей. Но самым яр­ким выразителем всей системы является манчжурский опыт, почему и необходимо его внимательное изу­чение.

Это изучение тем более необходимо, что оно вскрывает страшную картину тех насилия и произво­ла, в которые ввергнуто японским командованием и его эмигрантскими помощниками русское население Манчжурии. Оно вскрывает вопиющую картину си­стематического калечения разума и совести русских людей и особенно того невероятного воспитания рус­ских детей и юношества, которое дается им в тече­нии ряда лет в обстановке абсолютного подчинения всего российского населения вышеуказанному «Бюро российских эмигрантов в Манжу-Ти-Го» и его поли­тическому выражению «Всероссийской фашисткой партии».

Рассчитанное на долгий ряд лет и проводимое все­сторонне и планомерно, это воспитание стремится к созданию из русского молодого поколения в Манч­журии и в занятых японцами провинциях Северного

Китая особой искусственной породы русских, — по названию, — людей; породы, предназначенной быть военно-политическим средством в руках японского военного командования, как в целях освоения уже за­воеванных китайских провинций, так и в целях за­воевания и закрепления за Японией российских тер­риторий в случае войны ее против России.

В то время, как в Южной Манчжурии, доставшейся японцам по Портсмутскому договору 1905 года, по­литическое положение не менялось, в Северной Манч­журии, где сосредоточена главная масса русского на­селения и русских эмигрантов, оно менялось, до 1932 года, непрестанно.

Целый ряд режимов маршала Чжанзо-Лина, затем его сына, ориентировавшегося на правящую китай­скую партию Куоминтанг, и т. д., и т. д., не способст­вовали возможности создания в больших размерах русской японофильской партии. Тем более, что основ­ной кадр русского населения в Манчжурии составля­ли до недавнего времени не эмигранты, покинувшие родину после революционных событий, а те русские поселенцы, которые колонизовали этот край еще со времени постройки КВЖД (Китайской Восточной же­лезной дороги), то-есть начиная еще с конца прош­лого столетия. Русское население жило и живет по всем пунктам КВЖД и, главным образом, в ее город­ских центрах. Поэтому все населенные пункты по ли­нии дороги носят ясный колорит русского быта, русского уклада жизни и русской культуры. По внеш­нему облику города Харбин, Хайлар, Манчжурия и др. носят на себе все следы русского строительства и русского влияния. Когда после революции в эти пункты бросились значительные группы русских бе­женцев, они естественно попали в русскую среду, в русскую налаженную жизнь. Беженцы быстро сжи­лись с местной обстановкой и неразрывно слились с основными кадрами местного русского населения.

«Начиная с 1922 года, — сообщает нам один весь­ма компетентный дальневосточный общественный де­ятель-эмигрант, — то-есть с момента проникновения в Манчжурию в качестве совладельца КВЖД прави­тельства СССР, формально стало возможным, а вре­менами даже необходимым, приобретение русским населением гражданства СССР. Так, например, по Советско-Мукденскому договору 1924 года права служ­бы на КВЖД имели только граждане Китая и СССР. Поставки и подряды на дороге получали также толь­ко граждане названных государств. Благодаря этим условиям, русские служащие дороги без особых за­труднений, путем надлежащих заявлений советскому правительству, восстановили права своего граждан­ства.

«Было бы ошибочным заключить, что только вы­шеуказанные «меркантильные» соображения толкали русских людей на приобретение советского граждан­ства. Нет, здесь были и искренние побуждения чисто национального свойства. Большинство старожилов (также как и большинство беженцев), не было в пря­мом смысле партийным, не принадлежало ни к каким политическим группам и, как только представилась возможность, не замедлило оформить свои права гражданства, совершенно правильно считая, что пра­вительства могут меняться, но родина постоянна. Не имея прямой в том необходимости, большинство ста­рожилов не видели никакого смысла в переходе на положение эмигрантов, когда можно было не терять своих прав гражданства, тем более, что это не требо­вало никаких политических выступлений, и что лю­ди оставались тем, кем они были по существу.

«В силу этого все русское население в Манчжурии распределилось на две почти равные группы: одни имели гражданство СССР, другие числились эмигран­тами. Это не значит, что эти группы разделялись по ясным политическим признакам. Нет, различие меж­ду ними было только по формальному признаку под­данстве: среди эмигрантов можно было встретить людей, достаточно левого направления политических мыслей, и, наоборот, большинство граждан СССР со­ставляли спецы, люди внепартийные и по своим сим­патиям очень умеренные. И среди эмигрантов, и сре­ди граждан СССР было одинаково много деятелей науки, технических специалистов, крупных финансо­вых и коммерческих деятелей и дельцов. И та, и дру­гая группа имели в своем составе различные социаль­ные слои населения. Поэтому в постоянной жизни между этими группами не было никакого видимого различия, они вели общую, смешанную и дружную жизнь, не считая отдельных, очень ограниченных по количеству, враждовавших между собой, крайних политических группировок. Различие между ними бы­ло, в конце концов, случайное и чисто формальное».

***

В моменты наибольшего влияния России в Манчжу­рии, численность русского населения достигала циф­ры не меньше 150.000 душ, в то время как в осталь­ном Китае сна не превышала 100.000 человек. За по­следние десять лет положение резко изменилось: око­ло 10.000 человек уехало из Манчжурии в Россию. В связи с продажей КВЖД Россией Манчжурии в Рос­сию вновь уехало около 25.000 чел. Остальные сто с лишком тысяч человек ныне живут: половина в Манджу-Ти-Го, половина в Китае.

В Манджу-Ти-Го русские живут, главным образом, в Харбине — 30.000 человек, в Трехречьи, — в каза­чьих поселках, — около 11.000 человек, в городе Хай-ларе и в остальных местах.

В Китае распределение следующее: в Шанхае жи­вет около — 30.000 человек, в Тяньзине — 5.000 че­ловек и т. д., и т. д.

О вытеснении русских японцами из Манчжурии, происходящем за последние годы, можно судить хо­тя бы по тому факту, что в пограничном городке Манчжурии, где по сведениям 1926 года насчитыва­лось 18.000 русских жителей, теперь осталось всего 800…

Надо сразу отметить огромное значение русских в Манчжурии. Они были в течении последних 35 лет подлинными насадителями культуры  в  этой стране.

Ими фактически был создан главный центр Северной Манчжурии — современный Харбин (и ряд других городов) с его прекрасными зданиями, огромной торговлей, русскими банками и рядом низших, сред­них и высших учебных русских заведений, техниче­ских и иных школ, превративших этот город в рас­садник просвещения и технического оборудования Манчжурии, нисколько по своему огромному разма­ху не соответствовавшему сравнительно небольшому числу руского населения. Создалась богатая еже­дневная и периодическая печать, возникли театры, библиотеки, издательства, и русская культура, рас­пространяясь из Харбина по всей Манчжурии (про­сачиваясь даже в Китай), подымала и оживляла за­брошенный край. Русские инженеры, доктора, архи­текторы, профессора, учителя, статистики, бухгалте­ры, экономисты, ветеринары, артисты, писатели, из­датели, адвокаты, словом вся гамма представителей либеральных и технических профессий, работали и формировались в этой отсталой китайской провин­ции, составляя ее единственную настоящую культур­ную арматуру.

Финансовые инвестиции русского насеелния были тоже весьма значительны и они-то, в прежнее время, способствовали, главным образом, экономическому, промышленному и финансовому оживлению страны.

По данным обследования, произведенного япон­ской торговой палатой в Харбине, русские инвенсти-ции в Манчжурии даже на сегодня, после четырех лет

японского хозяйничанья, выражаются  в  следующпл вложениях, в иенах:

Торговые предприятия  ………………… ……   8.703.000

Промышленные предприятия………….. …… 2.700.000

Банковский капитал  (акционерный) ……….350.000

Вкладов в банках………………………… ….. 7.850.000

В недвижимость и в земельные участки….16.672.000

В железнодорожных ветках ……………       1.500.000

В угольной и лесной промышленности ..     6.000.000

В земледелии и животноводстве ………     10.000.000

И т о г о  ………………………    53.775.000

При этом надо иметь в виду, что это — девальви­рованная ценность владений в связи с общим паде­нием цен. В прошлом можно считать ценность этих вложений в 50 миллионов золотых рублей.

В процентном отношении к общей сумме ино­странных вложений в указанных отраслях хозяйства значение русских капиталов составляет:

В торговых предприятиях … 22%
В недвижимости ……………  33% (ко всей сум­ме недвижи­мости, в том числе и ки­тайской)

В  земледелии………………..     18%

В др. видах промышленности   28%

Не надо также забывать, что это’ капиталовложе­ние только тех русских, которые значатся эмигранта­ми. Сюда совершенно не включены капиталовложения русских, являющихся гражданами СССР. Их капита­ловложения значительно увеличивают роль русского влияния, особенно же в домовладении. Понятно, что вышеприведенные процентные отношения устанав­ливаются не в отношении коренного китайского на­селения, а в отношении иностранных инвестиций в Манчжурии, за исключением городской недвижимо­сти: здесь, если взять без китайцев, русским принад­лежит 70% имущества.

Таковы были в кратких, по необходимости, чер­тах положение и значение русского населения и эми­грации в Манчжурии в момент занятия ее японски­ми войсками.

Перед японским командованием, распоряжающим­ся решительно всем в завоеванной стране (главноко­мандующий японскими войсками является в то же время дипломатическим представителем Японии и фактическим хозяином Манджу-Ти-Го) встала весьма сложная задача. Она может быть определена следу­ющим образом:

1. Вытеснение экономического, финансового и промышленного значения России и русских из Манч­журии.
2. Перевод существующих культурных сил рус­ской эмиграции на обслуживание японских интересов.
3. Создание из русского населения и эмиграции военно-политической силы, необходимой, во-первых, для освоения Манчжурии, и, во-вторых, могущей быть употребленной для вооруженной борьбы про­тив России.

Согласно этой задаче наметилась и линия поведе­ния оккупационных властей.

Она совершенно ясна и вытекает из вышеприве­денных заданий. Она идет по двум путям: по пути борьбы против русского населения, формально счи­тавшегося в советском подданстве, и против той русской эмиграции, которая, несмотря на свой анти­большевизм, не желает превратиться в слепое орудие японских империалистических планов.

Вывод был прост: грубое преследование и разоре­ние лиц, находящихся в советском подданстве, фак­тически насильственное выселение их, или перевод на эмигрантское положение, а по отношению к эмигран­там — подчинение их во всех отношениях подсоб­ным органам японского командования.

То обстоятельство, что в Манчжурии, не находив­шейся в прежние времена в черте оседлости, посели­лось в свое время значительное число русских евре­ев, послужило основанием для внесения в кампанию по вытеснению русских интересов антисемитизма, во­обще чуждого японцам за неимением в их среде ев­реев. Таким образом антисемитизм явился боевым средством в руках японского командования, не толь­ко для формирования русских кадров для борьбы с Россией, «захваченной евреями», но и для вытеснения русских эмигрантских интересов из самой Манчжу­рии.

Надо отдать полную справедливость русскому ев­рейскому населению Манчжурии. Его- трудоспособ­ность и коммерческая сметка способствовали в огром­ной степени внедрению русского влияния в стране и в Китае; его преданность России и русской культуре необычайно помогли проникновению и этой куль­туры.

Борьба с этой частью русского населения не могла не пойти по пути, уже намеченному естественным со­юзником Японии — германским национал-социализ­мом. Это грубый и открытый террор по отношению к евреям, сведение еврейства к коммунизму, и, конеч­но, обязательное связывание его с ГПУ и с… масон­ством!

Таким образом, в числе прочих средств военно-по­литической борьбы, японское командование в Манч­журии включило в свой арсенал и борьбу с «иудо-масонством», и просто с масонством… Отвечая мест­ным японским надобностям, это средство служит также и для более далеких целей.

***

Для осуществления своих задач японское командо­вание, как мы уже отметили выше, избрало путь полного политического и административного подчи­нения себе, — русскими же руками, — российской эмиграции и российского населения.

Среди этой эмиграции, бежавшей в Манчжурию после неуспеха гражданской войны в Сибири, в чи­сле прочих организаций зарождались организации и фашистского типа. Однако, все фашистские попытки, в виду полного равнодушия к ним эмиграции и на­селения, оставались мертворожденными.

Положение начало меняться, когда, с одной сторо­ны, в Германии развилось могущественное национал-социалистическое движение, а, с другой стороны, Япония открыто решила завоевать Манчжурию. Японские военные круги, вообще тесно связанные с германским   национал-социализмом,   видели   в   нем естественного союзника в возможной борьбе против России. Они, конечно, не могли не понять всех выгод устройства на занятых ими территориях русского фа­шистского движения, которое, питаясь уже готовой идеологией германского национал-социализма и при­меняя ее к местным условиям, явилось бы наиболее выгодной в японских целях «русской» организацией.. Существовавшая в свое время небольшая фашист­ская группа офицера Покровского, не принявшего руководства японцев, была ликвидирована, сам По­кровский из движения был изгнан (а при преследо­ваниях 1935 года жестоко пострадал), и фактическим руководителем русского фашизма сделался заручив­шийся содействием атамана Семенова и японского командования К. В. Родзаевский, довольно невежест­венный, но весьма энергичный молодой человек.

Проформы ради «президентом» партии был избран генерал Д. В. Космин, вождь «народно-монархиче­ской партии», фактически влившейся с этого момен­та в фашистское движение, которое 22-го июля 1931 года и было, переименовано в «Всероссийскую фаши­стскую партию». (‘Г. Космин известен, между прочим, своим чудовищным проектом, поданным им в Ставку Верховного Главнокомандующего в 1916 году. Про­ект этот предлагал заражение Рурского германского промышленного района бацлилами чумы при помо­щи авиации. Проект был признан Ставкой неосущест­вимым). Вскоре В. Д. Космин был изгнан из новооб­разовавшейся партии и создал свой «военно-мо­нархический союз», который вскоре затем был раз­рушен, как и все иные, не подчинившиеся фашистам, организации в Манджу-Ти-Го. Новая «Всероссийская фашистская  партия»   велась  отныне  исключительно Родзаевским,   стоявшим   на   точке   зрения   скорого «пробуждения и возрождения Азии Японией и необ­ходимости работы с ней». Вместе с тем Родзаевским был немедленно выдвинут боевой   лозунг «иудо-масонства». Смехотворная, казалось   бы,   деятельность «Всероссийской   фашистской   партии»   приняла  для русской эмиграции,  с момента занятия Манчжурии японскими войсками, глубоко-трагический характер. Японское командование всецело пришло на помощь этой, и только этой, партии. В 1933 году она обзаво­дится   уже   большим   ежедневным   органом,    «Наш Путь», издаваемым в Харбине. Вскоре затем проис­ходит об’единение партии Родзаевского   с   фашист­ской    американской    организацией    г.    Вонсяцкого. Председателем «Цика» партии избирается Вонсяцкий, а его заместителем и генеральным секретарем Родзаевский. Местопребыванием партии назначается город Харбин, Это влияние фашистских организаций име­ло целью придания харбинскому начинанию всеэми-грантского фашистского характера и вовлечения   в чисто японскую сферу   влияния   фашистских  групп эмиграции в других странах. В июле 1935 года г. Вон­сяцкий в свою очередь изгоняется из партии под тем не лишенным пикантности предлогом, что он, якобы, пытался «оказать недопустимое финансовое давление на «Наш Путь», заставляя его отказаться от высту­плений против евреев и масонства». И в том же июле месяце «главой» партии провозглашается японский кандидат Родзаевский.

К этому времени фашистской партии в Манчжурии было обеспечено полное содействие японского военного командования и в ее распоряжение были предо­ставлен ыбольшие материальные возможности. У нее имелся ряд органов печати, «коричневый дом» в Харбине и все остальные атрибуты национал-фашиз­ма. В одном из заявлений партия так определила свой рост: в 1931 году 3 человека, в 1935 году в августе 19.800 человек. Фашистская литература вышла в 1931 году в количестве 5.000 экземпляров. Ниже мы ска­жем какими путями были достигнуты эти огромные, по сравнению с немногочисленным, в конце концов, русским населением Манчжурии, результаты.

Идеология фашистской партии несложна. В юби­лейном выпуске «Нашего Пути» в 1935 году она гово­рит: «Мы видим пробуждение и возрождение Азии и приветствуем грядущую великую Азию, как водопад, на пути которого тоже препятствие, что и на нашем русском пути. И если “будет война СССР с каким либо государством, мы будем бороться с СССР в союзе с этим государством». И, определяя генеральную ли­ нию своей внешней политики, фашистская партия до­ бавляет:                                                                    _

«Мы стремимся к сближению с германскими и нип-понскими националистами, ибо считаем, что и гер­манские, и ниппонские националисты — имеют вме­сте с нами общих врагов — коммунистов, масонов и евреев, — врагов всякой самобытной национальной государственности. Мы стремимся войти в поток Пробуждения и Возрождения Азии, ибо считаем, что пан-азиатское движение также имеет тех же самых врагов, что и мы. Мы рисуем контуры новой карты мира, стремимся к грядущему Союзу Национальной России с Германией и странами Новой Азии с Ниплип си ишьс, считая, что только такой союз может создать подлинное и мировое равновесие, освобо­дить Азию, упразднить раз навсегда Лигу Наций и подобные ей органы Фининтерна, разрешить кажу­щиеся неразрешимыми мировые вопросы, вроде во­проса еврейского, вопроса масонского»…

В полном соответствии с пан-азиатской теорией, принятой фашистской партией,  она сотрудничает с пан-азиатской   органзиацией   Се-хо-хой,   и   с   япон­ским движением «Яматаизма», от которых и черпа­ет свою пан-азиатскую, направленную к вытеснению всех не азийских национальностей из Азии, теорию… Конечно, все это было бы довольно комично, если бы не безусловная помощь японского военного ко­мандования. На третьем с’езде фашистской партии в Харбине, происходившем в 1935 году, в ее почетный президиум входили: приславший свое приветствие из Югославии митрополит Антоний, местные православ­ные архиепископы Мелетий и Нестор, вождь японско­го  империализма ген.  Араки, атаман  Семенов,  ген. Хаяси   (военный  министр),  ген. Минами   (главноко­мандующий войсками   в   Манчжурии), председатель «Бюро по делам российских эмигрантов» ген. Рын­ков,  глава японской военной миссии в Манчжурии полковник, а теперь генерал, Андо, и, конечно, Гит­лер и Муссолини. Если включение последних двух в почетный президиум носило «символический» харак­тер, то нахождение в нем обладателей знаменитых японских имен было не только символическим. Со­всем наоборот! Всевозможные юбилеи и торжества фашистской партии в Харбине всегда ознаменовыва­ются ярко демонстративным,   с  произнесением  программных речей, присутствием на них высших  япон­ских руководителей, как военных, так и администра­тивных, считающих необходимым для поднятия пре­стижа партии делать все, что в их силах. На этих е’ездах и торжествах неизменно проповедуется док­трина союза трех империй: Японии, Фашистской Рос­сии и Германии, долженствующих управлять миром, и неизменно приветствуются японская армия и япон­ский национализм! Особыми задачами партии, про­возглашаемыми в присутствии высших японских чи­нов, является и борьба с «иудо-масонством», с «иудо-масонскими государствами» и с Лигой Наций.  От­дельное место уделяется Чехословакии, как «масон­ской державе». Провозглашается, что целью масонов является  «разрушение национальных государств»,  а целью «иудо-масонских держав» — «создание второй войны нарюдов»!.. И тут же при полном одобрении японских властей заявляется, что фашистская  пар­тия существует легально и нелегально во всех стра­нах мира, где имеются российские эмигранты.

Манчжурские фашисты участвуют даже в некото­рых ‘ маневрах японо-манчжурских войск, а ряд «охранных» и особых «сыскных» отрядов, входящих в японо-мачжурскую армию, командуется фашистами.

Особую помощь фашистам и японцам оказывает местное высшее русское духовенство в лице архие­пископов Мелетия и Нестора, епископа Димитрия, митрофорного протоиерея Филологова и других, ве­дущих открытую проповедь фашизма. Очень харак­терно, что эти пастыри православной церкви в сво­ем японо-фашистском устремлении дошли до того, что провозгласили устами своих представителей сле­дующее положение: «Русская церковь — помощник (манчжурских) властей». Митрофорный протоиерей М. И. Филологов, выражая общее мнение мачжурских православных архипастырей, кроме того и раз’яснил характер этой помощи, заявив: «Постановление вла­стей, желающих видеть в нас ближайших помощни­ков в деле распространения светлых принципов Ван-Дао мы встречаем с радостью и с готовностью пой­дем на встречу».

Как известно, принципы Ван-Дао («Королевский Путь») являются конфуцианской доктриной, по ко­торой «монарх — Сын Неба осуществляет волю Не­ба».

Таким образом православные иерархи с легкостью сочетают в угоду японцам служение Сыну Божию со служением конфуцианскому Сыну Неба.

Фашистская партия, опираясь на японские военные власти и пользуясь поддержкой местной православ­ной церкви, ведет отчаянную борьбу против «запо­дозренных» в большевизме, каковыми являются, ко­нечно, все несочувствующие фашизму, против евре­ев, преследует русских, женатых на еврейках, провоз­глашает, якобы, существующий «альянс между ев­рейским капиталом и ГПУ», и, связывая его с «масон­ством», терроризирует заподозренных в каких либо симпатиях к «евреям», «большевикам» и «масонам». _; Надо ли говорить, что это заподазривание является обычным приемом для преследования инакомысля­щих…

Административным выражением воли японского командования и преданной ему русской фашистской партии является знаменитое «Бюро по делам россий­ских эмигрантов в Манджу-Ти-го, мысль об образо­вании которого зародилась в рядах фашистской партии.

Для пркрыития чисто фашистского и просеменов-ского характера этого учреждения был выдвинут на формально первую роль эмигрант, генерал-лейтенант Рычков. Никакого’, само собой разумеется, общест­венного характера появление на свет этого «Бюро» не имело. Просто после закулисной подготовки не­большая группа лиц, подобранная японцами, возбу­дила частное ходатайство о разрешении им органи­зовать «Бюро». Для порядка оформление «Бюро» по­казателен узаконивший его документ, перепечатывае­мый нами (в переводе с китайского) из газеты Пра­вительственный Вестник» (№ 256, Синьцзин, 10 янва­ря 1935 года).

Резолюция министра внутренний дел № 113 на про­шении Рычкова от 11 декабря 1934 года о разреше­нии учредить в Харбине организацию под названием «Бюро по делам русских эмигрантов в Манджу-Ти-Го. «Не встречая препятствия к удовлетворению прось­бы о разрешении на учреждение в Манчжурской им­перии общественной организации «Бюро по делам русских эмигрантов в Манджу-Ти-Го», — каковая просьба вместе с уставом и прочими бумагами была предоставлена начальником полицейского управле­ния в Харбине и доложена директором департамента полиции, —Министерство разрешает просимую ор­ганизацию».

Министр Внутренних Дел
28.ХП.34 г.                                 Чжан-Ши-И.

Характерным ‘Обстоятельством является то, что это первая и единственная организация, получившая раз­решение и при том с молниеносной быстротой.. Остальные организации, добивавшиеся легализации в течении ряда лет, так ее и не добились.

Вместе с тем эта организация, которой в порядке усмотрения присвоены, как мы увидим ниже, функ­ции органов законодательной, административной и юридической власти, может быть во всякое время дня и ночи ликвидирована японцами с тем, чтобы (если изменятся ‘Обстоятельства) возложить на нее ответ­ственность за все безобразия. При чем ответствен­ность будет в таком случае возложена на нее, как на организацию общественную, иначе говоря, когда про­изводящийся японцами через «Бюро» погром рус­ского дела в Манчжурии закончится, в этом погроме японцы обвинят самую эмиграцию, как превысившую, в лице «Бюро», свои функции и незаконно просвоив-шую себе непринадлежащие общественной организа­ции права и прерогативы…

Пока же что японская военная миссия и японское жандармское управление навязали русскому населе­нию Манчжурии «Бюро», как единственного верши­теля его судеб…

«Бюро по делам российских эмигрантов в Манджу-Ти-Го» немедленно по своем образовании, в декрет­ном порядке, начало при помощи приказов регламентировать всю жизнь русского населения по фашист­скому образцу и под диктовку Родзаевского и дру­гих семеновских подручных, ген. Бакшеева и ген. Власьевского. Родзаевекий получил пост управляю­щего культурно-просветительным отделом и полную возможность зачисления в фашистское движение всей молодежи. Впрочем, комедия с ген. Рычковым скоро закончилась естественным путем. Он в середине 1935 года умер и «Бюро» приняло свой настоящий вид. Вот как оно зафиксировано в официальном сообще­нии в «Нашем Пути»:

«Руководителем «Бюро» в связи со смертью ген. В. В. Рычкова стал заместитель председателя «Бюро», ген. А. П. Бакшеев. Был создан президиум в составе ген. А. П. Бакшеева, ген. В. А. Кислицина и К. В. Роз-даевского. Был создан исполнительный орган пре­зидиума — секретариат в составе В. Л. Сергеева, Д. И. Закржевского и М. А. Матковского.

«Увеличившееся к этому времени число отделов было стабилизировано в виде 8 отделов: 1-го, руко-!,, водимого ген. А. П. Бакшеевым, 2-го, культурно-про­светительного, руководимого К. В. Родзаевским, 3-го, регистрационного (начальник Н. Р. Грассе), 4-ГО’, тор­гово-промышленного (начальник М. Н. Гордеев), 5-го, социальной помощи (начальник Н. П. Чисто-сердов), 6-го, трудового, (начальник М. А. Матков-ский), 7-го, юридического (М. А. Касакин) и 8-го (ген. Кислицин)».

Таким образом, созданный японцами «русский» фашизм встал уже и официально во главе «Бюро». Ген. Кислицин, бывший представитель Кирилла Вла­димировича,  лишенный  этого  представительства  за новую ориентацию, имеет своей задачей приведение к японской ориентации и к фашизму офицерского состава дальневосточной эмиграции; ген. Бакшеев занимается тем же по отношению- к казакам; а «гла­ва партии» Родзаевский является маховым и идеоло­гическим колесом всего учреждения. Все инструкции получаются ими от японской военной миссии и ата­мана Семенова, имеющего при «Бюро» в Харбине сво­его представителя ген. Власьевского.

Декретная деятельность «Бюро», открывшего во всех городах Манчжурии свои отделения и насадив­шего всюду фашистов, сразу же была направлена на разгром всех русских общественных -организаций, подрыв всех могущих конкурировать с японцами эко­номических русских фирм, банков и других учрежде-С ний, и на нисльственное вовлечение в японо-русский фашизм всего русского населения. .

Нет такой области русской жизни в Манчжурии, которая не была бы регулирована в порядке приказа этой «общественной организацией».

Первым делом «Бюро» явилась обязательная, на­сильственная регистрация всего русского населения, а также и русских, перешедших в свое время в ки­тайское подданнство (с самой полной автобиографи­ческой анкетой региструемых, с указанием заработ­ков, окладов и имущественного положения, — на слу­чай поборов), изгнание инакомыслящих из всех уч­реждений и насаждение на их места угодных «Бюро» лиц. Все русские, например, служащие Китайско-Во­сточной железной дороги были приняты «на служ­бу по рекомендации японской военной миссии и под ответственность Бюро» (из речи к служащим полковника Андо, начальника японской военной миссии в Харбине).

Конечно, «Бюро» незамедлило в виду этого ввести коллективную ответственность -всех служащих.

Вслед затем «Бюро» приступило в декретном по­рядке к корпоративному устройству эмиграции, в пол­ном соответствии с фашистской доктриной и под ру­ководством фашистов. Сначала были об’единены при­казами в фашистские синдикаты все рабочие по про­фессиям, затем все торгово-промышленные служащие, затем весь автотранспорт, затем все домовладель­цы, торгово-промышленники, землевладельцы и пр. К настоящему времени обязательное корпоративное устроение всей эмиграции и всего русского населе­ния закончено. Кроме того, бывшие военно-служащие также насильственно прикреплены к «Дальневосточ­ному Союзу военно-служащих» с председателем ген. Кислициным при «генеральном советнике» Родзаев-ским, а казаки были закрепощены при таком же со­юзе ген. Бакшеева.

Зачисление в надлежащие корпорации и союзы производилось весьма легко, -благодаря произведен­ной раньше обязательной (и насильственной) реги­страции.

Одновременно все школы в Манчжурии были пере­даны манчжурскими властями в распоряжение Глав­нокомандующего, за исключением Института Св. Вла­димира, перешедшего в ведение Министерства На­родного Просвещения, и харбинских школ, отдан­ных «Бюро».

Но все вообще меркнет перед декретом «Бюро», по которому   в   созданное   Родзаевским   «Об’единение Русской Молодежи» в обязательном порядке «зачисляются  все  молодые  люди,  российские эмигранты,     имеющие     антикоммунистические убеждения, без различия пола, состояния в той или   иной   партии   или   организации,   личных взглядов и антипатий, в возрасте от 17 до 30 лет». Об’единение же это,   по заявлению  Родзаевского, организовано’ «на основах религиозности, активного национализма, здорового русского быта и самобыт­ности».

В возрасте до 17 лет все русские дети зачисляются в руководимые госпожей Рычковой «Союз крошек» и «Авангардисты». Чем занимаются эти «крошки» и «авангардисты» можно судить по помещенным в прессе отчетам об «отличниках» и «отличницах» (с портретами), из коих следует, что десятилетняя, имя­рек, Таня или Маня, удостоена этим званием за пре­красное сочинение против… масонства, или за неме­нее замечательную работу об… еврействе!

О том, как ведется воспитание «крошек», «авангар­дистов» и «молодежи от 17 до 30 лет», на каких осно­вах воспитываются учащиеся школ и университета, переданных в вотчину Родзаевского, можно судить по официальным исповеданиям последнего. Из них явствует, что «основоположником фашистской пар­тии является Св. Владимир», что основой «мировоз­зрения является православие, которое и заложило основы фашизма». Князь Галицкий (по опере Боро­дина) есть никто иной, как «основоположник гнило­го либерализма», а князь Игорь (все по опере!) пер­вый российский фашист. Опричнина Грозного — первая организация фашизма. Борис Годунов, Минин и Петр Великий — фашисты. Павел Первый — гений, убитый за английские деньги масонами. Александр Невский, Андрей Боголюбский, Димитрий Донской, Сергей Радонежский, Пересвет и Ослабя исповедывали’фа­шистские взгляды, как, впрочем, исповедывали их Пушкин, Лермонтов, Глинка, Даргомыжский, Римский-Корсаков, Бородин, Мельников-Печерский, Го­голь, Тургенев, Майков/Фет, Менделеев, Блок и др.

Весь этот бред вкупе с совершенно невообразимым вздором о «масонстве», с безумной расовой и погром­ной травлей, с непредставляемым для нормального русского человека восхвалением Ниппона, Манджу-Ти-го и «пробуждения Азии» — вся эта невероятная смесь православия с язычеством, с подлинной нена­вистью ко всему, что не мракобесно и не японофиль-ско (и даже когда оно мракобесно, но не японо-фильско), составляют те основы воспитания детей, юношей и молодых людей в возрасте от 17 до 30 лет, которым навсегда калечатся души молодых поколе­ний и создается какая то искусственная русско-манчжурская человеконенавистническая порода.

На все это вопиющее безобразие, на эту грубую подделку русской истории, русской литературы и об­щественной мысли, долженствующую создать в ду­шах молодежи своеобразную фашистскую «русскость», прикрывающую откровенные японские зада­ния, нет никакого отпора. На него молча глядят сор­ганизованные в обязательный (под руководством Родзаевского) «Союз» родтиели; это калечение душ производится при сотрудничестве организованного в. обязательное об’единение  (под тем  же   руководством) профессорского и учительского состава; и на все этом неслыханном надругательстве культуры и христианства почиет благословение эмигрантских православных архипастырей, не только с готовно­стью взявшихся за проповедь «светлых принципов Ван-Дао», но и прямо выполняющих задания япон­ского командования по вербовке русских эмигрантов на службу к японцам. Один из них, архиепископ Не­стор, дошел до того, что об’ездил Европу и вел япон­скую пропаганду, при чем облыжно для возбуждения большей «симпатии» уверял эмигрантов в том, что генерал Араки… православный! и что- зовут его Савва Данилович!

Впрочем, вернемся к мероприятиям «Бюро». «Бю­ро» подведомственны (в лице Родзаевского) театры, спектакли, концерты, доклады и пр., и пр. Оно назна­чает и отменяет репетиции, дает и отказывает в раз-реешниях. Все это сопровождается заполнением со­ответствующих анкет. Этот порядок введен декретом.

«Бюро» вводятся в порядке приказа правила все­возможных, в том числе и торговых, обществ, утвер­ждаются их правления и декретируется параграф о круговой материальной ответственности. В порядке приказа «Бюро» назначает ликвидационные комиссии банков, акционерных обществ и т. д., и т. д.

«Бюро» приказом подчинило себе даже Комитет Харбинской Биржи, зарегистрировав его «русской организацией», и завершило правовое положение рус­ской экономики и промышленности в Манчжурии, учредив приказом арбтиражный суд» (с Родзаевским в составе членов), постановления которого обяза­тельны.

Было бы излишним перечислять все остальные де­кретированные мероприятия «Бюро» против банко­вых и торговых обществ, промышленная политика которых не отвечает взглядам Бюро. Эта борьба за­канчивается, как правило, учреждением по приказу «Бюро» ликвидационных комиссий…

Травля, поднятая на этой почве против Франко-Азиатского Банка, закончилась самоубийством его директора Буяновского, обгонявшего в предсмерт­ном письме причины своей смерти. Это письмо с ци­ничными примечаниями редакции было опубликова­но в… «Нашем Пути».

Затем началась борьба против старейшей русской фирмы в Манчжурии, Чурина. Обоснования этой борьбы чрезвычайно интересны и поучительны. Фа­шистская партия в «Бюро» (то-есть японцы) потре­бовала, чтобы фирма Чурина стала базой для «ре­ального сотрудничества русского, ниппонского и гер­манского капитала», базируясь на поддержке пред­ставителя Гонконг-Шанхайскелю банка, немца Фюте-рера. Причем свое вмешательство в пользу немцев и против русских владельцев эти японо-германские по­собники об’яснили тем, что Фютерер, хотя и немец, защищает лучше русских действительные русские интересы. В виде финала последовал арест непокор­ных директоров Н. А. Касьянова и Бабинцева, а затем освобождение их без пред’явлений обвинений, изгна­ние из фирмы и включение в штат служащих… ген. Власьевского, представителя атамана Семенова, и до­чери Бакшеева. Фютерер и ниппоно-германское со­трудничество победили…

«Бюро», само собой разумеется, учреждает также и свой собственный банк, расписывая по зарегистри­рованным у него торговым предприятиям соответст­вующее число паев и обзаводится в качестве своего «подотдела» «техническо-строительным бюро». Это бюро, возглавляется инженером Кораблевым, одним из самых первых соратников Родзаевского по фа­шизму. Оно принимает на себя выполнение заказов по постройке и ремонту зданий, железо-бетонным рабо­там, центральному отоплению, водопроводам, канали­зации и электро-техническим работам. «Бюро» обза­водится рядом подсобных коммерческих предприятий всевозможных видов, насаждая на все места фаши­стов и японофилов.

Так производится раззорение «русскими» руками всего, что русские за почти полувековую деятель­ность создали упорным и культурным трудом в этой стране…

***

«Бюро» занимается, конечно, и высокой религиоз­ной политикой. Оно ведет через фашистов и архипа­стырей жестокую борьбу против русских сектантов, особенно адвентистов, осмеливающихся утверждать, что и «среди китайского населения появится Сын Бо­жий», что, конечно, не гармонирует с преданностью «светлым принципам Ван-Дао» и велениями «Сына Неба». Но оно зато активно участвует в устроении «братства дальневосточных (то-есть находящихся в Сибири) мусульман с мусульманами Ниппона и Ман-джу-Ти-Го». Это братство осуществляется под по­кровительством «Бюро» под лозунгами:

«Да здравствует Великая Манчжурия, да здравствует Великая Ниппонская Империя, да здравствуют на­ши духовные вожди Курбан-Галеев и Ахун-Чжан».

Эта работа «Бюро» находится в полном соответ­ствии с пан-азиатскими заданиями японцев по вытес­нению России из Азии, как чуждой «азиатизму» стра­не. И, конечно, то же самое «Бюро» борется против мусульман, придерживающихся иной ориентации, как оно борется против харбинских представителей всех национальностей России, не желающих связы­вать своей судьбы с предначертаниями японского агента Семенова и его помощников.

У «Бюро», — вернее у японского командования, — имеются особые, «сыскные» и «охранные отряды», бо­рющиеся против манчжур, Монголии и России. Фа­шисты, как полагается, обмундированы и обучаются военному искусству. Имеются все соответствующие курсы и военное издательство.

Особого внимания в деятельности «Бюро» заслу­живает его участие, в качестве подсобного органа, в преследованиях, производимых японскими властями. «Меморандум» с Дальнего Востока и «обращение» эмигрантских собраний в Париже, посланные Лиге Наций и Оффису Нансена при ней, говорят об этой позорной и страшной деятельности очень подроб­но (cм. № 1 «Оборонческого Движения»).

Именно по доносам и представлениям «Бюро» япо­но-манчжурскими властями производятся единичные и массовые обыски, высылки в СССР и на юг Китая, снимаются с мест, лишаются заработка и разгорают­ся русские эмигранты. При «Бюро» имеется и застенок, где «русские» палачи избивают и пытают рус­ских же эмигрантов самым невероятным образом, за­ставляя их подписывать всевозможные небылицы в качестве, якобы, собственных «признаний».

Особое место, по описанию этих обращений к Ли­ге Наций, занимают пытки специальными избиения­ми, голодом и… даже заливанием керосина или кипя­щей воды в ноздри пытаемого!

От издевательств, арестов и мучений не спасают ни личные заслуги, ни культурное, ни имущественное положение, ни даже священническая ряса. Ибо пыт­кам был подвергнут и один православный священник, не согласившийся сочетать служение религии с пре­данностью японским интересам.

Были разгромлены все общественные организации, в том числе и крайне-правые, вплоть до монархиче­ских и до Обще-Воинского Союза ген. Миллера, по­чему либо не пожелавших признать руководства «Бюро». Их руководители — генералы, профессора и т. п. были высланы из Манчжурии.

«Да здравствует Манчжурская Империя, аван-пост всеазиатского господства! Да здравствует Ниппон, идущий в авангарде пробуждения и возрождения Азии’», восклицает Родзаевский, фактический руко­водитель «Бюро».

«Мы азиаты, — говорит он, — ибо «европеец» зву­чит пошло, а «азиат» звучит гордо». Эти откровения он излагает по поводу участия «Бюро», а под его ру­ководством и русского населения, в противоавиационной обороне Манчжурии…

Мы должны, — заявляет «Бюро», — заняться со­зданием   «всеманчжурского   Авиохима».   И   именно «Бюро» японцы поручили собирать поборы на воз­душную оборону, как с русских, так и со всех осталь­ных иностранцев.

И «Бюро» же предписывает всем русским служа­щим заняться изучением японского языка, который «нужен нам, как воздух», а всему русскому юноше­ству и детям — научиться петь фашистский гимн…

Так рука об руку идут служение Ниппону, фаши­зация русского населения и разрушение русской са­модеятельности в Манчжурии. «Русскими» руками не :’.-” только убивается русское дело, не только накладыва­ется каиново клеймо на честь русской эмиграции, но и куется тот реванш, о котором японские «самураи» не могли даже мечтать. Русские офицеры, когда то ведшие по танджунским сопкам и-равнинам в бой против японских «макак» войсковые части под звуки известной песни:

«Если нам не покоритесь, Пропадете, как трава, Наша Матушка Расея Всему свету голова…»,

теперь являются проводниками планов этих самых «макак» против России. Прежнее недостойное нацио­нально-расовое презрение к японцам сменилось у бесконечных генералов, полковников и прочих чинов бывшей русской армии, поступивших на службу к пан-азиатизму, собачьей преданностью врагам Рос­сии. А эмигрантские архипастыри, благословлявшие русские войска на борьбу против «язычников», те­перь взялись с такими же усердием и легкостью за распространение «принципов Ван-Дао» в борьбе про­тив собственнего народа…

Фашисты и их «Бюро» ведут, конечно, работу и в других странах. Во всех китайских центрах русской эмиграции существуют фашистские группы, пользу­ющиеся общим презрением большинства эмиграции. Но по мере захвата той или иной китайской про­винции, эти группы делаются центром насильствен­ной организации всех эмигрантов и сразу же приоб­ретают большое и трагическое значение. В Японии эту работу ведет фашист Балыков, всюду выступаю­щий совместно с вождями японского    фашизма.    В странах Европы фашистские представители «Бюро» и Родзаевского существуют повсюду. В Югославии, например, это племянник генерала Рычкова, в Бол­гарии наиболее яркой фигурой является князь Ливен, воспевающий в харбинской прессе новооткрытую эру болгарского фашизма.

Но по мере укрепления национал-социализма в Германии туда переносятся европейские упования харбинских фашистов.

В 1936 году, 20-25 мая, в Берлине состоялась кон­ференция «Всероссийской Фашистской Партии» и «русских национал-социалистов» под председатель­ством Б. И. Тедли (из Швейцарии). Эта конференция, провозгласившая в качестве одного из догматов, что «еврейский вопрос есть вопрос политической благо­надежности русского эмигранта», и явилась, очевидно, первым актом деятельности произведенного в «фюре­ры» русской эмиграции ген. Бискупского. Г. Тедли назначен временным «резидентом для Европы» с ме­стопребыванием в Берлине. Представителем для Гер­мании назначен некий Аверкиев, вместо «смещенно­го за провокационную деятельность С. Иванова».

Таким образом, японское военное командование через «Бюро» и фашистов пытается вести соответ­ствующую работу во всех местах русского рассеяния и естественно сосредотачивает ее центр в союзной национал-социалистической Германии.

Нелишне упомянуть, что для большей «соблазни­тельности» японской ориентации в глазах офицерско­го состава эмиграции усиленно пропагандируется не­лепая легенда о том, что будто бы «адмирал Колчак передал перед смертью все права Верховного Прави­теля атаману Семенову». Адмирал Колчак сыграл весьма печальную роль в истории гражданской войны и России. Но тем не менее общеизвестно, что к япон­цам он относился весьма холодно, боялся и остере­гался их. Отношения же Колчака и Семенова были открыто враждебными. Семенов не признавал вооб­ще Колчака и не раз грабил его грузы. Легенда о пе­редаче «прав» Семенову имеет целью установление своеобразного легитимизма», и она не раз развива­лась во всей своей «полноте»: — Николай II, Михаил Александрович, Временное Правительство, «Верхов­ный Правитель» адмирал Колчак и заключительное звено этой «законной» «преемственности»… атаман Семенов!.., то- есть японское военное Квантунгское командование.

Было бы весьма опрометчиво отнести страшный пример русско-манчжурского опыта за счет «мест­ных условий». Местные условия только благоприят­ствовали развитию до предельных размеров построе­ния «активистской» пораженческой эмиграции в бо­евой порядок. Это логический вывод из предпосылок «дктивизма», строящего свои рассчеты на вооружен­ной борьбе иностранных государств против России. Русская «активистская» пораженческая эмиграция может быть только слепым орудием, только послуш­ным проводником заданий враждебных России сил. Так было в эпоху русско-польской войны 1920 года, тоже самое происходит в Манчжурии, такое же при­близительно использование эмигрантского «активиз­ма» проводит национал-социалистическая Германия в лице берлинского «Бюро» при недавно назначенном ген. Бискупском, и его помощнике, убийце Набоко­ва, г. Таборицком… Совершенно естественно, что лишь абсолютные мракобесы и ренегаты, вроде Се­меновых, Бакшеевых и Родзаевских, могут явиться настоящими исполнителями воли врагов России. Смешно, — как это делают другие пораженческие организации, — плакаться на «интриги» Семенова или Бискупского, якобы «оттеснивших» их на задний план. Военные командования враждебных России го­сударств знают, что делают. Они выбирают из сре­ды «активистской» эмиграции своих наиболее верных агентов, подчиняют их железной руке всю остальную эмиграцию, проводят в управлении ею принцип еди­ноначалия   и   требуют   полного   подчинения   всем своим предначертаниям. Будучи в корне враждеоны-г ми и русской культуре, и русскому влиянию, и рус­ской самодеятельности во всех ее видах, они требу­ют от этих своих, облеченных властью агентов, пол­ного разрушения в подчиненной им эмигрантской сре­де всех начал, как подлинной «русскости», так и все­го того, что могло бы заставить задуматься подне­вольных и вольных бойцов за чужие интересы в пра­вильности их поведения. Только ненависть может явиться достаточным побудителем к предательству для опустошенных злобою и невежеством душ. Это и есть логическое завершение пораженческой теории.

Но сколько несчастий, слез и горя, сколько калече­ний наивных и простых душ, сколько преступлений против русских людей и молодого поколения несет с собой завершение этой теории…

Мы не сомневаемся, что описанный нами выше действительно завершенный режим пораженческого фашизма вызовет у многих и многих пораженцев русского рассеяния вместе с чувством восхищения и чувство зависти к манчжурскому пораженческому раю. Многие из них найдут в этом описании пример, достойный подражания, готовый образец того, что надо делать при изменении обстоятельств в благо­приятную для пораженцев сторону. Ведь там, в Хар­бине, их мечта воплощена целиком и, притом, в са­мой яркой форме…

Мы не боимся «рекламы», сделанной нами этому образцу. Мы не разделяем ни тактики замалчивания, происходящего на Дальнем Востоке, ни тактики пре­зрительно-насмешливого  отношения к нему. Через-чур серьезное, — более того, трагическое значение имеет оно для русской эмиграции.

Оно ставит вопрос в острой, недвусмысленной фор­ме: или — или…

Или с Россией против врагов, или с врагами Рос­сии против нее. Все глубокомысленные рассуждения организаций и групп, не причисляющих себя к пора­женческому лагерю, о том, что еще есть время для решения этого вопроса, зависят исключительно от… географии. От немедленного решения этого вопроса, как будто, можно уклониться в местах русского рас­сеяния, входящих в состав демократических госу­дарств, как будто можно даже общаться с поражен­цами — «ведь они такие же эмигранты». Но стоит только обстоятельствам измениться, — как то про­изошло в Манчжурии, — и на сцену выходит во всем своем зверином облике пораженчество, и без всяко­го стеснения забивает в кандалы всю остальную эми­грацию, неуспевшую решить для себя этого основно­го вопроса.

Пораженчество — моральная смерть. Чем ярче, чем определеннее произойдет разграничение между по­раженцами и всей остальной эмиграцией, тем лучше для последней. Это вопрос жизни или смерти, и при обсуждении его не может быть ни компромиссов, ни отсрочек, ни прятанья за географическими обстоя­тельствами, какими бы «авторитетами» не почитали себя прячущиеся.

Испанское восстание дает наглядный пример того, к какому идеалу стремится пораженческая эмиграция. Под всеми географическими широтами и долготами она готова участвовать в контр-революционных мятежах, вмешиваться вооруженной рукой во внутрен­нюю жизнь приютивших их стран, способствовать фа­шистским реакционным переворотам, вызывая тем самым у народных масс ненависть к русской эмигра­ции вообще.

В номере от первого августа 1936 года харбинский официоз «Бюро по делам русских эмигрантов в Ман-джу-Ти-Го» и фашистской партии «Наш Путь», с во­сторгом дает интервью испанского профессора Е. Афенисио. Интервью предпослан аншлаг на всю стра­ницу: «Испанское восстание подняли русские эми­гранты, чины иностранного легиона в Марокко».

Это интервью настолько характерно, что мы счита­ем необходимым передать его полностью:

— «Вы знаете — кто- поднял восстание у нас, в ис­панском Марокко, — заявил он вчера в беседе с «На­шим Путем», — это сделали,’как я совершенно убеж­ден, — ваши русские эмигранты.

«Убеждение мое основывается на том факте, что, во-первых, я только 35 дней назад, видел моих дру­зей, приехавших -перед моим от’ездом из Марокко¹, которые мне передавали о замыслах иностранного легиона, где русские составляют наибольший про­цент, как солдат, так и офицеров, а с другой сторо­ны и теми настроениями, которые окружали русских в Испании.

«Первые события, какие я знаю из телеграмм, нача­лись в Мелилле и Цеуте, гарнизонах испанского Ма­рокко, где как раз” стояли части, исключительно со­стоящие из русских эмигрантов.

«Полки, которые начали восстание, мне лично хо­рошо известны. Во главе их стоят старые испанскиеофицеры, не желающие служить в самой Испании и переведшиеся на более трудную службу в Марокко, в иностранный легион, где существует сильная дисци­плина.

«Эту дисциплину поддерживали именно русские, о чем уже давно поговаривали в Мадриде и указывали на этот факт, как на явление, которое тревожило но­вую власть.

«Как известно, в последнее время у нас к власти пришел «народный фронт», находящийся под влия­нием Москвы. Красные комиссары были ‘фактически­ми руководителями политики Мадрида.

«Поэтому красные, которые уже давно косились на белых эмигрантов, в последнее время подняли вопрос об их выселении из пределов Испании вовсе.

«Русских же в самой Испании живет немного, но в колониях — достаточно большое число. Они все бы­ли связаны узами симпатии с нашими националисти­ческими организациями, в частности, им очень сочув­ствовал ген. Кальво Сотело, который был убит неза­долго до поднятия восстания.

«Русские эмигранты платили красным такой же не­навистью и всячески старались уже давно- уговорить своих испанских друзей выступить против красных комиссаров. Русские при этом делились своим опы­том в борьбе с большевиками, и к их мнению очень прислушивались в военных наших кругах.

«Поэтому я убежден — закончил г. Е. Афесио, — что восстание в Марокко, которое перекинулось сей­час и на континент, — дело рук ваших соотечествен­ников, которые первые предоставили в распоряжение восстания свою реальную силу в лице полков нашего иностранного легиона».

Конечно, дальневосточный фашизм, с радостью приветствуя сообщение г. Е. Афенисио, посвятил все последующие номера пропаганде вооруженного вме­шательства русской эмиграции во внутренние дела приютивших их страны, вмешательство на стороне мирового фашизма. Комментарии излишни. Как в Болгарии в 1923-1924 г.г., как в Манчжурии и Китае, так и в Испании, пораженческие убеждения толкали исповедывающих их русских эмигрантов на опреде­ленный и пагубный для русской эмиграции и чести русского имени путь. Эти убеждения, превращают русских людей в слепое орудие врагов мира и про­гресса, также как и во врагов собственной Родины.

Вот почему генерал от кавалерии Е. Кислицын, он же и начальник 8-го отдела дальневосточного «Бюро по делам эмигрантов», совершенно логично мог напи­сать в харбинском фашистском «Нашем Пути» от 17 июля 1936 года пространный призыв, заканчиваю­щийся следующими словами:

«Я, как начальник Дальневосточного Союза воен­ных, призываю всех русских, как здесь, так и там, за рубежом, в святой молитве помянуть имена наших Царских Мучеников, кровью своей запечатлевших, свою любовь к Родине, и перед Их памятью еще тес­нее сплотить свои ряды, вокруг «Бюро по делам Рос­сийских эмигрантов», в полной готовности принести свою жертву а, если нужно, и жизнь за спасение и возрождение России по зову нашего обожаемого Вождя генерал-лейтенанта атамана Семенова, в чем да поможет нам Бог».

Распространив понятие Родины на весь мировой фашизм, «Бюро по делам русских эмигрантов», пока что, «сплачивает» русскую эмиграцию на служении интересам японского фашизма, на покорении ему ман-чжур и на шпионской службе против России.

Русская эмиграция не пораженческого толка долж­на дать ясный и недвусмысленный ответ на постав­ленный жизнью вопрос.

Те, кто стремятся быть пушечным мясом для вра­гов России, не могут рассматриваться, как россий­ские эмигранты. Они только враги России. Это надо громко и открыто сказать и сделать все соответству­ющие выводы.

По отношению же к манчжурскому опыту россий­ская непораженческая эмиграция тоже обязана при­нять определенную линию поведения. Если в ней осталось хоть капля чувства своего (не говоря уже о национальном) достоинства и человеческого состра­дания к эмигрантскому же несчастью, она должна во­пить против происходящего в Манчжурии. Она долж­на, — ибо иначе она сама себе подпишет приговор моральной смерти, — сделать все возможное и не­возможное в борьбе против чудовищного японо-манчжурского опыта насильственного превращения русских и русской молодежи в шпионов и агентов иностранных сил и предателей своей Родины. По­следние же события: расстрел русских крестьян в Трехречьи, куда вселяются 50.000 японских крестьян, и восторги по этому поводу русских дальневосточ­ных фашистов ставят вопрос о борьбе против фа­шизма в очень острой форме.

• И.З. Белоборовцева, Русский фашизм в зеркале русского большевизма: натаска фашистских «крошек»