Доклад Архиерейскому Совещанию по поводу обвинения РПЦЗ во вмешательстве в дела Элладской Церкви

От редактора

Греческое “старостильное” движение возникло после принятия Элладской Православной Церковью в 1924 г. григорианского календаря для совершения неподвижных литургических воспоминаний церковного года. В 1960 г. Синод РПЦЗ отказался хиротонисать архимандрит Акакий (Паппас) для т.н. флоринского Синода греческой Истинно-Православн Церкви. Тогда эту хиротонию соверешили в Чикаго без ведома Синода епископы РПЦЗ Чикагский Серафим (Иванов) и Севрский Феофил (Ионеску) был хиротонисан. Несмотря на то, что после этой хиротонии, Синод РПЦЗ предписал архиереям РПЦЗ впредь воздерживаться от вмешательства в греческие церковные дела архиепископ Чилийский и Перуанский Леонтий (Филиппович) в мае 1962 г. хиротонисал вместе с епископом Акакием в Афинах еще четырех архиереев. На заседании Архиерейского Собора РПЦЗ в октябре 1962 г. действия архиепископа Леонтия поддержали архиепископ Аверкий (Таушев) и свят. Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский. На этом соборе  архиеп. Леонтий получил выговор за свои действия, а хиротонии клириков рукоположенных им в Греции были призананы недействительными (это решение было отменено в 1969 г.). После этого собора в ноябре 1962 Архиепископ Леонтий вместе с епископом Серафимом (Свежевским) Венесуэльским рукоположил в Нью-Йорке для греков старостильников США епископа Петра Асторийского (Астифидиса). Очевидно, что записка составлена  в 1974 году десять лет спустя после избрания митрополита Филарета. В 1969 г. РПЦЗ признала хиртонии совершенные архиереями РПЦЗ, а в 1971 году в Свято-Преображенском монастыре в Бруклайне епископ Филофей (Нарко) Гамбургский и Константин (Ессенский) Брисбенский совершили хиротоессии над епископом Матфеевского Старостильноого Синода Каллистом Коринфски. На это событие и отзывается еп. Нафанаил в своей записке обращенной к совещанию архиереев РПЦЗ в Европе. В это совещание входил и епископ Филофей. Текст настоящего доклада приводится по тексту издания Архиеп. Нафанаил, Беседы о Священном Писании и о вере и церкви, Издание Комитета русской православной молодежи заграницей Нью-Йорк, 1995 г, т. 5. 

Диакон Андрей Псарев,
15-го марта, 2021 г.

Основой канонического устройства Православной Церкви является, как известно, 34-е апостольское правило. Оно обще­известно.

«Епископам всякого народа подобает знать первого в них, и признавати его яко главу, и ничего превышающего их власть не творити без его рассуждения: творити же каждому только то, что касается до его епархии, и до мест к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех. Ибо тако будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец и Сын и Святый Дух.» (дополнено редакцией РПЦЗ:Обзор)

Верностью этому Богодухновенному правилу Православная Церковь отличается от Латинской Церкви Запада, где вся пол­нота верховной власти в Церкви вручена их Первостоятелю, епископу Рима.

На первый взгляд может показаться, что Церковь отсту­пила от этого принципа, когда II Вселенский Собор передал всю полноту даже догматоопределяющей власти лично от­дельным епископам, в первую очередь св. Григорию Нисскому (Амфилохию Иконийскому, Диодору Тарсийскому, Тимофею Александрийскому и иным), постановляя: «Всех, кто не всту­пит в общение с названными епископами, как явных еретиков отлучить от Церкви». С этим же постановлением не соглашал­ся Амвросий на Аквилейском Соборе, но все же оно осталось велением Богодухновенного Собора.

На самом деле здесь противоречия, во всяком случае с ду­хом Апостольского правила, нет. Святому Вселенскому Собо­ру было совершенно ясно, что св. Григорий Нисский и пере­численные тут иерархи полностью и совершенно выражают единогласную веру всех православных епископов, и потому согласие с ними является гарантией Православия всех прочих епископов, правоверие которых надо проверять.

Наша Зарубежная Русская Церковь при своем основании имела радостный опыт того, что во главе ее стал святитель, которого по полноте благодатных даров мы не без основания ставим в ряд с древнейшими благодатнейшими святителями, отец отцев, учитель учителей, Митрополит Антоний, о кото­ром не только мы, но и иные представители Поместных Цер­квей отзывались как о вожде Православной Церкви.

Это ясно и недвусмысленно высказали и Местоблюсти­тель Константинопольского патриарха, и Александрийский патриарх, и особенно ярко патриарх Сербский:

— Среди вас находится митрополит Антоний, — говорил святейший патриарх Варнава. — Это великий иерарх, являю­щийся украшением Вселенской Церкви. Это высокий ум, кото­рый подобен первым иерархам Церкви Христовой в начале христианства. В нем заключается церковная правда…

Естественно, что, имея такого возглавителя, епископат За­рубежной Церкви, вдобавок состоявший в большинстве из уче­ников или учеников учеников великого святителя, охотно пе­редал ему полноту своих прав и подчинился его руководитель­ству почти без вопросов и поправок, зная, что Митрополит Ан­тоний воплощает волю и совесть всего епископата Зарубеж­ной Церкви.

Эта полнота несколько уменьшилась, но не исчезла при переходе Первосвятительства к преемнику Митрополита Ан­тония — митрополиту Анастасию. Основные элементы ее остались прежними: митрополит Анастасий был старейшим и по хиротонии, и по годам из всех иерархов Зарубежья.

В течение ряда лет он был непосредственным помощни­ком Митрополита Антония, его непререкаемым заместителем и преемником. И в течение 30 лет своего управления Зарубеж­ной Церковью он непосредственно или через своих ставленни­ков посвятил всех наличных епископов Зарубежной Церкви.

И потому наш епископат почти так же, как при митрополи­те Антоний, почти без вопросов и попыток поправок подчи­нился руководительству митрополита Анастасия.

Положение это в корне изменилось, когда 10 лет тому на­зад по ясному и непреложному указанию Духа Святаго Первосвятителем был избран нынешний Возглавитель нашей Церкви, митрополит Филарет, бывший не старейшим, а самым младшим по хиротонии святителем Зарубежной Церкви.

Как самое избрание митрополита Филарета, так и послед­ствия этого акта заключали в себе педагогический план Божий о нашем епископате.

Как ни основательны, как ни бесспорны были причины того, что епископат Зарубежной Церкви полностью и совер­шенно отдавал все свои права на участие в руководительстве Церковью митрополиту Антонию и с несколько меньшей ка­тегоричностью митрополиту Анастасию, как ни отрадно было такое положение, но оно не было естественным для Правос­лавного устройства Церкви.

Православная Церковь требует, чтобы все Ее чада, а епи­скопы в безгранично умноженной степени, жили Ее жизнью, участвовали в обсуждении всех вопросов, возникающих в Ее недрах, чтобы ни один такой вопрос не оставался чуждым для архипастырей.

Боль Церкви должна отзываться болью во всех сердцах Ее архипастырей, Ее радость должна отражаться радостью во всех православных душах.

Весь епископат Церкви должен быть пронизан общей со­борной жизнью.

Для этого нужна известная духовная напряженность. Ар­хипастырь должен не замыкаться в интересах своей епархии, но интересоваться и жить интересами всей Церкви. Нельзя до­пускать рассуждений вроде: «Это меня не касается, пусть митро­полит сам это решает».

Голос Духа Святого требует от нас: «Епископам знати пер­ваго в них, и ничего превышающаго их власть не творить без его разсуждения. Но и первый ничего да не творит без разсуждения всех».

Нужно усилить взаимообщение между нашими святителя­ми и Первосвятителем и у святителей между собой. При возникновении той или иной проблемы в той или иной епар­хии, требующей соборного решения, нужно, чтобы призывае­мые к соборному волеизъявлению святители как можно пол­нее извещались о подробностях возникающих проблем.

Не важна форма запроса архипастырей и их ответов, важ­на сущность дела.

Перед нами стоит очень поучительный пример соборова­ния патриарха Тихона.

Лишенный богоборческой властью всех способов сообще­ния с епископством Русской Церкви, он тем не менее не отсту­пил от принципа 34-го апостольского правила, не взял на себя единоличной власти, но всеми доступными ему способами за­прашивал по каждому возникающему сколько-нибудь важному вопросу мнения архипастырей, как находившихся на свободе, так и заключенных в темницы. Запрашивал частными письма­ми, через лиц, имевших возможность увидать того или другого епископа и беседовать с ним на данную тему и т. д.

Проведение такого же соборования и в нашей Зарубежной Церкви потребует от нас духовных усилий. Мне представляет­ся, что при этом не только все встречи того или иного еписко­па с нашим Первосвятителем, но и встречи двух-трех еписко­пов между собой должны в какой-то мере, пусть и крохотной, стать малыми архиерейскими Соборами, на которых будут вы­рабатываться первые наброски ответов на те или другие во­просы, возникающие в нашей Церкви.

Вот сейчас перед нами встает вопрос, в данной форме воз­никший недавно, но корнями своими уходящий довольно дале­ко. Его надо соборно продумать, омолитствовать и разрешить всем православным русским зарубежным иерархам.

Пред нами почтительное, я сказал бы даже, любяще-благо­говейное, но и укорительное письмо иподиакона Греческой Церкви Г. К. Он обвиняет нашу церковь во вмешательстве во внутренние дела Поместной Элладской Церкви посвящением епископов для старостильников.

Письмо это адресовано Восточным Патриархам и нашему Первосвятителю. Оно таит в себе для нас серьезную опас­ность. Вот уже в течение 30 лет нашей Зарубежной Церкви грозит анафематствование со стороны всех Православных По­местных Церквей.

Этого очень добивается Московская Патриархия и стоя­щая за ней советская власть. Следовательно, дело это для Цер­кви неполезное, так как мы априори знаем, что все, чего доби­вается советская власть, неполезно для Церкви.

Следовательно, надо стараться не допускать такого анафематствования нашей Церкви.

Пока вопрос идет об анафематствовании нас за неподчи­нение Московскому патриарху, за отказ дать подписку в лояль­ности советской власти, мы можем быть спокойны. Непра­вость этого обвинения слишком самоочевидна каждому сохра­нившему совесть человеку, и среди восточных иерархов есть много лиц, помнящих и страшащихся того, что неправо нало­женная анафема возвращается на налагающего.

Самое же главное, помимо этих более или менее практи­ческих соображений, мы помним слова апостола Петра: «Если страдаете за правду, то вы блаженны; и страха их не бойтесь и не смущайтесь» (I Пет. 3, 14). Но апостол предупреждает: «Если злословят вас за имя Христово, то вы блаженни… Толь­ко бы не пострада кто из вас, как посягающий на чужое» (I Пет. 4, 14-15).

А в разбираемом письме нас уже обвиняют в действитель­ном прегрешении: во вмешательстве во внутренние дела иной Поместной Церкви, и доля правоты в этом обвинении есть.

Церковные каноны строго воспрещают вмешательство одной Поместной Церкви во внутренние дела другой. Един­ственным исключением является случай, когда та или иная По­местная Церковь впадает в ересь.

Тогда прочие Церкви, собравшись на Собор и обсудив по­ложение, отсекают от своего общения, как зараженную смер­тельным ядом, Поместную Церковь. Так было в древности при заражении Церкви вневизантийского Востока ересью несто­рианства, Церкви Египта и отдельных диоцезов в Сирии — ересью монофизитства.

Так, по существу, хотя и без соблюдения формальностей и протяженно, в период нескольких столетий, было поступлено и с Церковью Запада, когда она провозгласила ересь Филиокве и главенства Римского папы.

Но никто никогда не провозглашал, что Церковь Эллады впала в ересь. Да, она ввела у себя нежелательный новый ка­лендарный стиль для неподвижных праздников. Но никакой авторитетный орган в Православной Церкви не провозгласил Григорианский календарь ересью, особенно если при этом не задевается Пасхалия.

Несколько раз Русская Церковь была близка к введению в церковную жизнь Григорианского календаря. Поднимался этот вопрос при Петре Великом, при импера­торе Павле Петровиче, в самом начале этого века вопрос о но­вом календаре ставился на обсуждение Предсоборной Комис­сии. И никому в голову не приходило разрешить этот вопрос просто ссылкой на то, что новый календарь — ересь.

В 1906 году Святейший Синод склонялся к введению ново­го календаря, но был остановлен блестящим докладом В. Бо­лотова, доказавшего неточность Григорианского календаря и церковно-историческую ценность календаря Юлианского, со­четающего в себе элементы солнечного и лунного календарей.

Тем не менее, в июне 1923 года Святейший Патриарх Ти­хон дал указ о введении нового календаря в Русской Церкви. Через несколько дней под влиянием полученных им сведений о настроении епископата он отменил это нововведение. Но ник­то не упрекнул его в ереси за это.

Великий русский святитель-мученик, архиепископ Иларион говорил, что перемена календаря, по существу, так же не важна, как перестановка часов на летнее время, принятая во многих странах. Никто его в ереси не упрекнул.

Хотя, конечно, это крайнее мнение неверно. Новый кален­дарь вреден. Ничего духовно ценного он не приносит, а вызы­вает смуты и раздоры.

Кроме того, за последние десятилетия он стал элементом душепагубного церковного модернизма. И все же сам по себе он никакая не ересь. И значит, введение этого календаря в Элладской Церкви не оправдывает священноначалие Русской За­рубежной Церкви в ее вмешательстве во внутренние дела Цер­кви Эллады.

Важно другое обстоятельство. В борьбе между сторонни­ками нового и старого календаря, получившими преобладание новостильниками, были допущены преследования, и подчас тяжелые, сторонников старого календаря.

Это не может не вызвать нашего самого горячего и искрен­него сочувствия к страдающим собратьям. Здесь мы не можем остаться равнодушными, прикрывшись принципом о невмешательстве. Мы должны выражать нашу любовь, наше сочувствие страдающим последователям старого календаря в Греции.

Если внешние преследования недопустимы в Церкви и в отношении еретиков, то тем более недопустимы они в отноше­нии собратий, принадлежащих к одному Церковному Телу.

Заступничество за старостильников перед священнонача­лием Элладской Церкви для нас облегчается тем, что Эллад­ская Церковь из всех Поместных Церквей Востока наименее модернизированная, наиболее верная канонам Церкви. Именно в ее недрах недавно был переведен и напечатан в миллионном числе экземпляров текст послания нашего Пер­восвятителя к Патриарху Константинопольскому о необходи­мости хранить святые каноны.

Думается мне, что в случаях необходимости можно было бы посвящать священников и даже епископов для греческих старостильников, чтобы не оставлять их без церковного окормления, но при обязательном условии введения их в нашу цер­ковную юрисдикцию.

Хотя по букве канонов и это воспрещается делать без бла­гословения Матери Церкви, но при данных обстоятель­ствах при переходе не по мотивам мелкого недовольства сво­им архипастырем или пастырем, а по серьезной церковной причине дух канонов нарушен не будет.

Историческая аналогия поможет нам представить эту про­блему в достаточной широте.

Как бы отнеслась прежняя русская церковная власть, если бы при образовании старообрядчества какая-нибудь иная По­местная Церковь взялась бы посвящать епископов и священни­ков для старообрядцев, отпуская их при этом на волю и допу­ская их возносить дерзкие хулы на свою Церковь?

В то же время отдельные лица со старообрядческими нак­лонностями уходили на Афон, и церковные власти ничуть это­му не препятствовали.

Никто не осудил и праведного старца Паисия Величковского, когда он без специального на то благословения ушел из русской церковной юрисдикции в Константинопольскую, тяго­тясь засилием западной схоластики в церковной жизни Пет­ровской Руси.

Но при всех этих случаях эти лица переходили полностью в иную юрисдикцию и подчинялись ее дисциплине, а не остава­лись безнадзорными и часто анархическими группировками, как отдельные группировки старостильников в Греции, создан­ные при нашем участии. Как и у наших старообрядцев, их главным грехом является взаимная враждебность и озлобленность против Элладской но­востильной Церкви.

Со всем этим можно было бы бороться, если бы посвя­щенные нашими святителями епископы Греческой Церкви были бы в подчинении нашему священноначалию.

Примеры из жизни нашей Зарубежной Церкви хорошо ил­люстрируют это положение. Мы приняли в состав нашей Цер­кви греческий Преображенский монастырь в Бостоне, и он стал одним из драгоценнейших украшений нашей Церкви, хра­нящим церковную дисциплину и верность церковным канонам.

В то же время наши иерархи посвятили несколько грече­ских епископов старостильников, не введя их в нашу Церковь, предоставив их собственной воле, и они превратились во вра­ждующие группировки, вносящие смуту и соблазн в церковную жизнь своей страны.

Но и самое посвящение их в свое время было бы со сторо­ны наших иерархов актом анархическим, совершенным без благословения нашего священноначали и при ясно провозгла­шаемом неодобрении нашего тогдашнего Первосвятителя мит­рополита Анастасия.

У нас нет никаких данных сейчас менять его точку зрения. Надо решительно заявить, что эти посвящения, совершенные отдельными иерархами нашей Церкви, были дело самоволь­ным, и не одобряются нашей Церковью как таковой.

Надо призвать посвященных нашими епископами грече­ских иерархов старостильников подчиниться нашему священ­ноначалию и усилить церковную дисциплину в своей среде.

И если это дело увенчается успехом, мы сможем пол­ностью нести ответственность за эти общины старостильников в Греции, следя за тем, чтобы они стали очагами благочестия и твердого хранения канонов, а не образчиками церковной анар­хии и смуты.